План реферата

1.Введение

2.Биография

3.Из детства в путь

4.Литературный институт

5.Жизнь вне института

6.Звезда полей

7.Последние годы жизни

8.Вывод

Он был поэт.

Как критики твердят,

Его стихи лучатся добрым светом

Но тот, кто проникал в тяжёлый взгляд,

Тот мог по праву

Усомниться в этом.

Введение

Мир поэзии Николая Рубцова просторен и светел, холодноват и чуть прозрачен – таким обычно бывают дни бабьего лета.

Необычен и подчас неожидан этот мир, созданный самобытным поэтом. Тот самый мир, где мы живём, но далеко не всегда так пристально вглядываемся в него, мир о котором не всегда задумываемся.

В атмосфере рубцовской лирики свободно и вольно дышится. Она грустна по преимуществу, но грусть легка и возвышена. Здесь господствует не тоска с её утомительной удушливостью, а чувство, что приходит в минуты раздумий о большом, о главном, когда всё мелкое, суетное отступает, исчезает и остаются один на один человек и мир.

Теперь мы уже привыкли к поэтическому миру Николая Рубцова, стихи его стали близки многим. «Мнится, - замечает Вадим Кожинов, - что стихи эти никто не создавал, что поэт извлёк их из вечной жизни родного слова, где они всегда – хотя скрытно, тайно пребывали».

Стихи Н.Рубцова рождались с естественной необходимостью, в них нет ничего искусственного, придуманного, рассчитанного на эффект. Но они вовсе не одноплановы, а имеют глубину.

Осмысливая образ Родины в лирике Рубцова, С.Кушеев первый подметил тот, теперь для многих очевидный, факт, что стихи Рубцова «естественно, незаметно вдруг переходят в песню, а в песенную стихию».

Не ослабевает интерес критики и в наши дни, популярность, среди читателей остаётся устойчивой, то есть можно говорить не о моде, а об истинном признании. Кстати, в пользу этого свидетельствует и ещё один важный момент: в народ пошли не только стихи, но и песни Н.Рубцова.

Около трёх десятков песен на стихи Рубцова написал композитор А.С. Лобзов, который в стихах его почувствовал, по собственному признанию «новую поэтическую стихию, выражающую духовные искания современного человека». Напевая поначалу стихи Н.Рубцова, А.С.Лобзов был удивлён своим открытием, - « сколько в них обнаружилось музыки, веры, надежды и света!». Поэт потряс его до глубины души « глубинным ощущением причастности к судьбам нашей Родины, мощью и искренностью чувства».

Пошли в народ песни Николая Рубцова, пошли. И верится, это только начало нового, но уже и проторенного пути. И чем полнее открывается перед нами поэтический мир Николая Рубцова, тем острее с годами становится чувство утраты.

Биография.

Николай Михайлович Рубцов родился 3 января 1936года в посёлке Емецк на Северной Двине. Рубцов был пятым ребёнком в семье после трёх сестёр и старшего брата.

О родителях Николая Рубцова известно очень мало. Его отец – Михаил Андрианович Рубцов – работал начальником ОРСа, а мать – Александра Михайловна Рубцова – была домохозяйкой. По всей вероятности, они были вологжане, уроженцы Тотемского края. Перед самым началом войны семья Рубцова перебралась в родные места, в Тотьму на Вологодчине, где отец получил высокую должность в местной партии. Там отец Рубцова проработал около года, после чего в июне 1941 года началась Великая Отечественная война.

Эта война разрушила всё. Отец ушёл на фронт, а 26 июня 1942 года от хронического воспаления миокарда умерла мать Николая Рубцова. А через 2 дня умирает самая младшая сестра – полугодовалая Надежда Рубцова.

Николаю было всего 6 лет, когда он оказался в детском доме. Старших детей – Галину и Альберта тётка забрала к себе.

Уже позже в своих стихах Рубцов пишет:

Мать умерла. Отец ушёл на фронт.

Соседка злая не даёт проходу.

Я смутно помню утро похорон.

И за окошком скудную природу. («Детство»)

Единственным лучиком света для него была надежда на то, что после окончания войны отец вернётся с фронта и заберёт его, но этого не произошло. Его отец оказался подлецом: он женился во второй раз и вскоре у него появились новые дети. Про старых он забыл. Поэтому Рубцов упоминает отца коротко и сухо.

Детский дом.

20 октября 1943 года Коля Рубцов появился в Никольском детском доме. Учителя и воспитанники помнят, что Николай с ранних лет очень любил животных, что он хорошо учился и был трудолюбив. Это подтверждается школьными документами, похвальными грамотами, сохранившимися в архиве. Но каждый помнит Рубцова по – своему, например, Евгений Буняк вспоминает Колю: «Коля Рубцов был неровным по характеру: то дерзким, то тихим и задумчивым».

Учителя припоминают, что на переменах Николай был резвым, шустрым, что в нём не было дерзости, вреда никому не причинял. Николай Рубцов был далеко непростым человеком. В нём уживались самые, казалось бы, несовместимые черты – кроткость, доброта, острая тревога, угрюмость, подчас злость, - говоря короче, свет и тьма

Но годы летят, и подчас Рубцов осознаёт движение времени, которое с детства уходит в неведомую бесконечность, из привычного дружеского круга в мир большой и незнакомый.

Из детства в путь.

В 1950 году 12 июня, окончив семилетнюю школу и, едва получив диплом, он уезжает в Ригу. Мечта о море зовёт, он мечтает поступить в мореходное училище. Однако, его мечта так и не суждено было сбыться. Ему ещё не исполнилось 15 лет, необходимых для поступления. О своих переживаниях и разочарованиях Рубцов пишет в стихах:

Как я рвался на море!

Бросил дом безрассудно

И в моряцкой конторе

Всё просился на судно.

Умолял, караулил…

Но нетрезвые, с кренцем,

Моряки хохотнули

И назвали младенцем…

(«Фиалки»,1962г.)

Не поступив в мореходку, Рубцов 29 июня возвращается в Тотьму, Но устраивать жизнь как - то надо, и Николай поступает в Тотемский лесотехникуме. Экзамены сданы, и 30 августа Рубцов уезжает в Тотьму, расставшись с детдомом. Вряд ли учёба в лесотехникуме увлекала его, он просто коротал время до получения паспорта. Получив паспорт, в 1952 году он отправляется в Архангельск, где вскоре устроился помощником кочегара на тральщик.

В начале 1955 года Николай Рубцов приехал в Ленинград и стал здесь рабочим на заводе. Через полгода подошло время призыва в армию. Рубцов служит на Северном флоте. Что говорить, «держать удары», жизнь научила Рубцова, и суровая флотская жизнь едва пугала его.

На протяжении службы Рубцов пишет стихи, в большинстве своём стихотворения флотского периода написаны очень умело.

В конце мая 1959 года Н.Рубцов попал в госпиталь, здесь он много читает разнообразной литературы, но в это время он пишет новые произведения.

30 ноября 1959 года, вскоре после демобилизации Николай Рубцов был принят кочегаром на знаменитый Кировский завод.

В 1960 году Н.Рубцов без отрыва от производства поступает в 10 класс рабочей молодёжи. Здесь он участвует в работе литературного кружка при заводской газете «Кировец». В 1961 году несколько его стихов опубликованы в газете «Вечерний Ленинград.

Можно сказать, что к 1962 году, когда он окончил и подал заявление в Литературный институт, поэт стоял на пороге творческой зрелости.

Свои чётко определившиеся литературные и нравственные позиции Рубцов изложил в предисловии к своему первому, рукописному, сборнику « Волны и скалы», составленному из тридцати восьми стихотворений.

«Волны и скалы» - это великолепная, машинописная книга, которая до сих пор полностью не опубликована и не прокомментирована. Книга «Волны и скалы» была любимой книгой Рубцова на протяжении многих лет. Николай Рубцов сам выбрал 38 стихов для сборника.

Потом некоторые стихи этого сборника были опубликованы не раз и стали очень известны. Это, прежде всего «Элегия», «Берёзы», «Утро утраты», «Фиалки». В этих стихах Рубцов отразил все свои переживания, чувства, мысли. В большинстве своём эти стихи автобиографические.

С этой книгой Николай Рубцов прошел конкурс и поступил в Литературный институт (ему тогда было 26 лет)

Литературный институт.

При поступлении в Литературный институт, Николай Рубцов сдавал экзамены, как и все, в установленные сроки. Четвёртого августа он написал на «4» сочинение, 6 – го получил «5» по русскому и «3» по литературе, а также «4» по истории и «3» по иностранному языку.

Конечно, отметки были не блестящие, но это не помешало Рубцову поступить в институт.

Мнение цензоров и членов комиссии было единодушным: никому не известный ленинградец – настоящий поэт.

Через два месяца 23 августа 1962 года Н.Рубцов был зачислен студентом первого курса. При поступлении в институт у Николая Михайловича спросили: «Назовите любимых поэтов», - Н.Рубцов твёрдо ответил: « Пушкин, Блок, Есенин» - и подчеркнул «Из них Блок».

Действительно, по воспоминаниям друзей, по записям в дневнике семинара, по рубцовской лирике, очевидно, что в конце первого курса он переживает сильное увлечение Блоком, - цитирует стихи, много читает его произведений.

Но также в ранней поэзии Рубцова слышны отзвуки есенинской лирики, есенинской образности. Николай Михайлович пока только пытается уловить свою незаёмную интонацию. Молодой поэт ищет различные способы воплощения своего лирического «я», прибегая к объективно – повествовательной манере о третьего лица, широко пользуется приёмами «смещения» действительности – фантастикой, иронией. Как сборник внутренней организации поэтической речи особенно привлекает Рубцова аллитерация. Один из разделов сборника он так и озаглавил – «звукописные миниатюры».

Наиболее характерно в попытках «звукопись» стихотворение «Левитан», созданное по мотивам картины «Вечерний звон». В нём Рубцов стремится воплотить в слове перезвон соборных колоколов и одновременно звоны знойных летних полей.

Звон заокольный и окольный

У окон, около колонны.

Звон колоколен колокольный

И колокольчиковый звон.

(«Левитан»)

Для поэта самой главной задачей была передача мысли, взволновавшей его, живое чувство в его непосредственности. Поиск своеобразных поэтических решений мы найдём едва ли не в каждом из стихотворений ленинградского периода в многочисленных вариантах некоторых стихов на самые разные темы.

Неустанный в поисках поэтической выразительности, Николай Рубцов много читает, сопоставляет размышления о современной поэзии. Поэзия занимает его, прежде всего, как явление.

Что касается учёбы в институте, для Рубцова она была не стабильной. Он часто мог не появляться в институте, не посещал лекции, да и поведение Рубцова ожидало быть лучшего. За плохое поведение: пьяные драки, нецензурную брань, прогулы, 4 декабря 1963 года он был исключён из института.

Но Николай Рубцов пишет заявление на имя директора, в котором просит о восстановлении на учёбу, после чего 25 декабря Рубцова Н.М восстанавливают в число студентов первого курса

Однако он продолжает нарушать дисциплину. Его снова часто видят не в трезвом состоянии. За пьяные дебоши в 1964 году он снова отчислен из Литературного института, что означало для него потерю постоянного пристанища и средств к существованию пусть очень маленьких, но регулярно получаемых.

Жизнь вне института.

Как это не странно, но после отчисления из института Рубцов не впал в уныние. Этому было несколько объяснений. Во – первых, его личная жизнь складывалась тогда в полнее удачно. Летом он прекрасно провёл время с женой и дочкой. Во - вторых, в журнале «Юность» и «Молодая гвардия» появились первые крупные подборки его стихов.

Но счастливая жизнь длилась недолго. Деньги, полученные Рубцовым от издательства его стихов, закончились. Тёща была против, чтобы Рубцов сидел на шее у жены, не работая и не принося денег домой. Это дало трещину в семейных отношениях, и именно по этому, рубцов так и не зарегистрировался официально со своей женой.

В январе 1965 года Рубцов возвращается в Москву и благодаря стараниям своих друзей и самого себя, его восстанавливают в Литературный институт только на заочное отделение.

Вообще 1965 год для Николая Михайловича был очень удачен. Была опубликована книга о деревне «Лирика» (Архангельск 1965г.).

Она была выпущена трехтысячным тиражом и сейчас стала библиографической редкостью.

Открылась книжка, стихотворением «Родная деревня» с чётко названным адресом: «Люблю я деревню Николу, где кончил начальную школу». Это было началом развития темы «малой родины» в поэзии Рубцова. Несколько шире тема раскрылась в стихотворении «Хозяйка».

Но Рубцовым уже чётко определён путь, по которому будет развиваться его поэзия. Чувство исторического прошлого - главная составная часть его мироощущения в целом. Наиболее полно это выразилось в стихотворении «Видения на холме», где прошлое раскрывается в современном, настоящем, как бы получает обратную перспективу, - поэт проникает в нём в глубину прошедших веков:

Взбегу на холм и упаду в траву

И древностью повеет вдруг из дола!

Засвищут стрелы, словно наяву,

Блеснёт в глазах кривым ножом монгола!

Так же жизнь поэта в этом году была замечена ещё одним событием. 9июня он подписал договор на издание книги «Звезда полей». Были написано более пяти стихов, то и положило основу для этой книги.

«Звезда полей»

Осенью 1967 года в издательстве «Советский писатель» вышла долгожданная книга Рубцова «Звезда полей». Это была его первая настоящее – весомая книга. Шла она нарасхват, поскольку имя её автора обладало известностью благодаря журнальным публикациям. Появились печатные отзывы на «Звезду полей».

Некоторые стихи, входившие в первый сборник, Н.Рубцов подверг частичной – как, например, «Видения на холме», - или коренной переработке. Так, «Русский огонёк» по сравнению с «Хозяйкой» - вариантом стихотворения, опубликованном в «Лирике», - стал чётче и строже. Вместо строчки «И тускло на меня опять смотрела» появилось «И долго на меня!.. «. Поэт убрал также резавшее слух слово «эпитафия», заново написанные начало и конец как бы заключили стихотворение в рамки. Огонёк крестьянского дома обрёл глубокий внутренний смысл «русского огонька».

В дальнейшем освоении Рубцовым темы родины у него уже появились особенности, которых в «Лирике не было: он почти всегда пишет о жизни с терпкой грустью, он последователен в ощущении зыбкости и скоротечности мира, его таинственной красоты и внутренней непостижимости природы.

Образ сельской родины у Рубцова, начиная со «Звезды полей», окрашен грустью, его душой всё чаще «овладевает светлая печаль, как лунный свет овладевает миром», и печаль эта возникает оттого, что поэт ощущает недолговечность, непрочность, зыбкость дорогого ему священного покоя.

Он с болью чувствует, что и сам порою теряет с ним контакт. Вот почему деревенский покой в его стихах вовсе не спокойный и не застывший – нет, он весь затаился в предчувствии грядущих перемен: над «родным селом» вьются тучи, над «избой в снегах» кружится и стонет вьюга, а ночи полны непонятным ужасом, подступающим прямо к «живым глазам» человека. Поэт испытывает гнетущее чувство одиночества, о котором можно было догадаться ещё тогда, когда он говорил спасибо «русскому огоньку» за то, что он говорит для тех, кто «от всех друзей отчаянно далек».

Голосом народа, выразителем его дум и чаяний делает поэта чувство Родины, даже если оно охватывает лишь скромную часть её в радиусе деревенской околицы: «мать России целой – деревушка, может быть, вот этот уголок». Умение увидеть большое в малом придаёт лирике Рубцова глубину и ёмкость:

Меж болотных стволов красовался восток огнеликий…

Вот наступит октябрь – и покажутся вдруг журавли!

И разбудят меня, позовут журавлиные клики

Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали…

Широко по Руси предназначенный срок увяданья

Возвещают они, как сказание древних страниц…

(«Журавли»)

Ощущение неразрывного единства с миром нашло своё законченное воплощение в стихотворении «Тихая моя Родина». Оно поражает удивительной достоверностью.

Доверительность интонации захватывает читателя и заставляет вместе с поэтом пройти по близким ему местам, проникнуться его чувствами. Казалось бы, что нового может он сказать об ивах над рекой, церквушке, соловьях на тихой своей родине? Но, читая эти строки, мы вновь и вновь испытываем радость открытия прекрасного, глубокое чувство эстетического наслаждения. Когда поэт называет приметы этой, именно своей родины, он словно бы не может остановиться, ему хочется показать как можно больше непритязательных, но таких дорогих примет, и они переходят из строки в строку: ивы, река, соловьи, погост, могила матери, церквушка, деревянная школа, сенокосные луга, широкий зелёный простор.…И - как осветившая все это вспышка молнии, как мощнейший разряд переполнившей душу любви – концовка стихотворения:

С каждой избою и тучею,

С громом, готовый упасть

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь. («Тихая моя родина»)

Природу в своих стихах Рубцов показывает по особенному, было постоянное чувство «грозного бытия». Даже пейзажная лирика Рубцова запечатлена множеством картин летних гроз, наводнений, знобящих заморозков.

Внезапно небо прорвалось

С холодным пламенем и громом

И ветер начал вкривь и вкось

Качать сады за нашим домом.

(«Во время грозы»)

Изображение родной природы в рубцовской лирике всегда полно экспрессии и внутренней выразительности, оно всегда соотнесено с его душевным состоянием, миром его переживаний. Всё это есть в его сборнике «Звезда полей».

Внешне жизнь поэта ничем не изменилась, да и он остался таким же. Выслушал немало похвал, но остался к ним равнодушен. Высказывались о книге или нет – он знал, что её читали.

1968 год оказался для Рубцова богатым на события: радостные и грустные. В этом году умер его лучший друг писатель Александр Яшин. В этом же году Рубцова приняли в Союз писателей, он принял это как должное, без особых восторгов. Ему, наконец – то дали комнату в общежитии, у него, наконец – то появилась своя крыша над головой. И к институту он тоже охладел в то время, заканчивая его только по необходимости.

Весной 1969 года Николай Рубцов пришёл на Тверской бульвар, в Литературный институт, чтобы защищать дипломную работу. На защиту он предоставил сборник «Звезда полей», который, по общему мнению, получил высшую оценку – «отлично».

Летом этого же года Н.Рубцов уехал в Вологду, где он тогда жил и работал. Работал он очень много. Иногда создавалось впечатление, что стихи рождалось сами по себе. В работе в Вологодской организации писателей, в которую входил Рубцов, он принимал постоянное участие: бывал на собраниях, встречах с читателями, рецензировал рукописи, давал консультации.

В стихах, перепечатываемых из предыдущих сборников в последующие, Рубцов делает поправки, усиливающие минорные чувства. Интересна и показательна такая поправка в стихотворении «Опыление». В сборнике «Душа хранит» конец второй строфы этого стихотворения звучал так! «Но, глядя вдаль и вслушиваясь в звуки, я ни о ещё пожалел». Через год в книге «Сосен шум» строка оказалась изменённой: «я НИ О ЧЁМ ЕЩЁ НЕ сожалел». Заменена всего одна буква, а смысловое значение изменилось очень существенно: «пожалел» выражает краткое, ограниченное во времени действие, явление, так сказать, одноразовое, а несовершенный вид «сожалел» говорит о постоянном, неограниченно длительном чувстве, состоянии, а не действии даже. И таких замен у Рубцова немало.

Последние годы жизни Рубцова

На одном из семинаров молодых литераторов в Вологде читала свои стихи крупнотелая, с взбитой причёской женщина. Эту женщину звали Людмила Дербина. Вот с этой – то женщиной и свела его судьба. С ней связал он свою личную жизнь, хотел назвать женой.… И именно эта женщина сыграла роковую роль в жизни Н.Рубцова.

Отношение Рубцова и Дербиной развивались неровно: они то расходились, то сходились вновь. Их как будто притягивала друг к другу какая - то невидимая сила. В январе 1971 года всем стало понятно, что это была сила – тёмная, злая..

5 января Дербина после очередной ссоры вновь приехала на квартиру к поэту. Они помирились и даже более Того – решили пойти в загс и узаконить свои отношения. Там их какое – то время промурыжили (у невесты не было справки о расторжении предыдущего брака), но, в конце концов, своего они добились: регистрацию брака назначили на 19 февраля.

Но в ночь с 18 на 19 января 1971 года в крещенские морозы в ходе очередной ссоры на почве ревности Николай Рубцов был задушен Людмилой Дербиной.

Для многих смерть Рубцова была неожиданной, хотя сам поэт предсказал свою смерть, он писал:

Я умру в крещенские морозы.

Я умру, когда трещат берёзы.

(«Я умру в крещенские морозы»)

Но этим словам мало кто придал значение, а на самом деле это оказалось пророчеством.

Но даже после смерти поэта. Его стихи печатаются и читаются многими людьми.

В посмертном издании стихов поэта «Подорожник» впервые опубликованы стихи, в которых этот разлад с людьми приобретает поистине трагическую окраску. Теперь поэтом овладевает не прежняя «светлая печаль», а печаль «тёмная», «тревожная», а само слово «печаль» становится самым употребительным в лексике Рубцова.

Повторенный семь раз в одном стихотворении – «Прощальное» - эпитет «печальный» органично вписывается в контекст и не допускает никакой смысловой замены.

Да, неожиданным для друзей Рубцова было то, что случилось в злые крещенские морозы. Но даже в той трагической ситуации за Николаем Рубцовым – поэзия как доброе, светлое начало, определяющее его духовный мир, черты его живого облика.

До последнего дня чувствовал Рубцов живое дыхание поэзии. Он явно ощущал какой – то перевал в своём творчестве, иногда даже пугался этого. Наверное, потому, что очертания его будущих путей для него самого ещё не прояснились.

Жизнь поэта Н. Рубцова оборвалась. Но его духовное бытиё продолжается, судьба художника в рамки его жизни не укладывается.

Циклы последних стихов Рубцова во многих журналах, поэтические сборники «Зелёные цветы», «Последний пароход», «Избранная лирика»; наиболее полные издания – «Подорожники» в издательстве «Молодая гвардия» и однотомник из серии «Поэтическая Россия» издательства «Советская Россия» - вышли уже после смерти поэта. Но поэт жив, пока живы его стихи. А стихи Рубцова, судя по всему, станут в ряд созданий долговечных.

Из всех прочитанных мною стихов Рубцова, мне запомнилось и понравилось стихотворение « Звезда полей», написанное в 1964 году.

Звезда полей

И сон окутал родину мою…

Звезда полей! В минуты потрясений

Я вспоминал, как тихо за холмом

Она горит над золотом осенним,

Она горит над зимним серебром…

Звезда полей горит, не угасая,

Для всех тревожных жителей земли,

Своим лучом приветливым касаясь

Всех городов, поднявшихся вдали.

Но только здесь во мгле заледенелой.

Она восходит ярче и полней,

И счастлив я, пока на свете белом

Горит, горит звезда моих полей.

Звезда у поэта – один из главнейших символов: звезда – судьба, звезда – красота, звезда – счастье, звезда – Русь, звезда- вся земля, всё человечество.

Основной темой этого стиха является торжество жизни, вечности,

прекрасного на земле.

От «звезды полей», от красоты родной земли он шёл к нравственным ценностям.

Стихотворение «Звезда полей» - четырёхстрофное. Строфа – это часть стихотворения, группа строк, объединенных поэтической мыслью, ритмом и определенным порядком рифм. Рассмотрим строфу из этого стихотворения.

Звезда полей во мгле заледенелой,

Остановившись, смотрит в полынью.

Уж на часах двенадцать прозвенело,

И сон окутал родину мою..

Рифма этого стиха перекрестная: первая строчка рифмуется с третьей, а вторая с четвёртой.

Строчки: 1 .ой

Данное стихотворение Рубцова написано стихотворным размером ямб.

__ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ Ямб

При написании стиха «Звезда полей» он использовал следующие выразительные средства языка - метафоры. Метафора – это употребление слов в переносном значении для изображения или характеристики предмета и явления. Например: звезда… смотрит в полынью, своим лучом приветливым касаясь, сон окутал родину мою.

А также эпитеты. Эпитеты – это художественные определения, служащие для обрисовки, пояснения, характеристики какого – либо свойства или признака предмета: мгла заледенелая, тревожные жители, приветливым лучом, золотом осенним, зимним серебром.

Звёзды у Рубцова дают больше света, чем солнце и луна. Свет этих звёзд ему нужен для прозрения. В свете ночной звезды ему всё виднее, чем в яркий солнечный день. Звёзды для Рубцова – всё!

Вывод.

Рубцов не успел раскрыться в полную силу своего поэтического дара, кое - что в его творчестве может показаться спорным и объективно неверным. Но он был большим русским поэтом.

Чудо поэзии Николая Рубцова прочно заняло своё место в русской литературе, и ценность его с течением времени, несомненно, будет возрастать.

Сегодня без творческих достижений Рубцова невозможно представить развитие русской поэзии в 60 – 70 – е годы. И с годами значение созданного поэтом, остаётся всё полнее. Большой талант всегда несёт новый взгляд на привычные явления, влияет на культуру, на культуру слова.

Поэзия Николая Рубцова, к пониманию истинного смысла и народности которой мы, может быть, только теперь приближается, даёт исток для новых творческих поисков.

Творчество Рубцова, ставшее значительным явлением в нашей литературе, будет способно подарить радость открытия и этнического наслаждения не только современному, но и грядущему читателю.

«Грозовое бытиё» Николая Рубцова освещено проникновенной, нежной и грустной любовью к родному Северу, к матери – России.

Эта любовь многообразно воплотилась в его элегических раздумьях, в его талантливых стихах. Проходят годы, и действительно всё выше над горизонтом стала подыматься скромная звезда Николая Рубцова, его прекрасная звезда полей….

P . S В 1973 году на могиле Н. Рубцова поставили надгробие – мраморную плиту с барельефом поэта. Внизу выбили надпись: Россия, Русь! Храни себя, храни!»

В 1996 году, к 60 - летию поэта, в Вологде открыли мемориальную доску на «хрущёвке», где он жил и погиб.

П амятник Рубцову в Тотьме .

Словарь

Аллитерация – это повторение однородных согласных звуков, придающее литературному тексту особую звуковую интонацию и интонационную выразительность.

Эпитафия – надгробная надпись, короткое стихотворение, посвященное умершему

Библиография.

1 . Валерий Дементьев «Грани стиха» Москва 1979г.

2 . Журнал «Север» №1и №2 Петрозаводск Карелия 1992г.

3. Николай Коняев «Путник на краю поля» (Повесть о Н.Рубцове)

4 . Николай Рубцов «Стихотворения» Москва 1983г.

Родился в 1936 году в поселке Емец Архангельской области. Позже его семья переехала в Вологду. Началась война, и отец маленького Николая ушел на фронт, откуда уже не вернулся; еще через год мальчик лишился матери. Значительная часть детства будущего поэта прошла в одном из детских домов Вологодской области.
Именно в малой родине Николая Рубцова следует искать истоки его глубоко национальной по духу лирики. Судьба поэта неразрывно связана с русским Севером. Здесь он учился в двух техникумах (лесотехническом и горно-химическом), работал кочегаром и служил в морфлоте в звании матроса.
В 1962 году Рубцов создает свой первый, пока лишь машинописный и неофициальный стихотворный сборник – «Волны и скалы». Тогда же он поступает в Литературный институт имени Максима Горького, который заканчивает в 1969 году. Первый печатный сборник поэзии Рубцов выпускает в 1965 году под обобщающим названием «Лирика». В конце 60-х – начале 70-х годов свет увидели и другие книги его стихов: «Звезда полей», «Душа хранит», «Сосен шум», «Зеленые цветы» и последний сборник «Подорожники». Часть из этих книг была выпущена после смерти Рубцова – он умер в 1971 году в Вологде.
Николая Рубцова часто упрекали в некоторой вторичности его стихов по отношению к поэзии Есенина, Блока, Тютчева, Фета и других великих поэтов. Устав от этих замечаний, Рубцов составил стихотворный ответ критикам:

Я переписывать не стану
Из книги Тютчева и Фета,
Я даже слушать перестану
Того же Тютчева и Фета.
И я придумывать не стану
Себя особого, Рубцова,
За это верить перестану
В того же самого Рубцова,
Но я у Тютчева и Фета
Проверю искреннее слово,
Чтоб книгу Тютчева и Фета
Продолжить книгою Рубцова!..

Из этих строк явственно видно, что поэт не стремится слепо подражать классикам, он ратует за преемственность подлинной поэзии: искреннюю манеру хороших стихов нужно не только перенять, но и развить, что гораздо сложнее. Для этого преемник должен жить теми же мыслями и эмоциями, что и вдохновивший его поэт прошлого. Такую общность Рубцов ощущает с Сергеем Есениным. Ему даже удается довольно точно передать обуревающие Есенина чувства в своем стихотворении «Последняя осень»:

И понял он, что вот слабеет воля,
А где покой среди больших дорог?!
Что есть друзья в тиши родного поля.
Но он от них отчаянно далек!
И в первый раз поник Сергей Есенин…

Лирику Николая Рубцова часто называют печальной и даже мрачной. Поэт действительно дал повод так думать: не последнее место в его произведениях занимала тема смерти. Но смерть в стихах Рубцова – отнюдь не разрушающая стихия и не конец пути, напротив, она предстает хранителем старины и великой истории Родины. Так, в знаменитом стихотворении «Над вечным покоем» непременным атрибутом смерти и погребения становится их «святость»:

…И так в тумане омутной воды
Стояло тихо кладбище глухое,
Таким все было смертным и святым,
Что до конца не будет мне покоя.

Земным символом сохраняющей былое «святой» смерти выступают белые ромашки на погосте, «существа уже иного мира»:

И эту грусть, и святость прежних лет
Я так любил во мгле родного края,
Что я хотел упасть и умереть
И обнимать ромашки, умирая…
…….
Когда ж почую близость похорон,
Приду сюда, где белые ромашки,
Где каждый смертный свято погребен
В такой же белой горестной рубашке…

Главный мотив лирики Николая Рубцова – воспевание старой Руси, той деревенской части России, которая ближе всего к природе. Например, в стихотворении «В сибирской деревне» поселение неотделимо от окружающего его осеннего леса, едино с бурной рекой:

Какой покой!
Здесь разве только осень
Над ледоносной
Мечется рекой,
Но крепче сон,
Когда в ночи глухой
Со всех сторон
Шумят вершины сосен…
………..
Случайный гость,
Я здесь ищу жилище
И вот пою
Про уголок Руси,
Где желтый куст,
И лодка кверху днищем,
И колесо,
Забытое в грязи…

В стихотворении «Доволен я буквально всем!» Рубцов с восторгом говорит о единении с русской природой:

Я так люблю осенний лес,
Над ним – сияние небес,
Что я хотел бы превратиться
Или в багряный тихий лист,
Иль в дождевой веселый свист,
Но, превратившись, возродиться…

Современникам Николая Рубцова удалось удивительно точно подвести черту под его творчеством, запечатлев на могильной плите поэта лишь одну, но прекрасно характеризующую Рубцова строчку из его стихотворения: «Россия, Русь! Храни себя, храни!». Едва ли можно было выразиться удачнее. Николай Рубцов войдет в литературу простым и искренним певцом своей великой Родины – более чем достойный итог для поэта.

Николай Михайлович РУБЦОВ родился в селе Емецк Архангельской области, рано остался сиротой: детские годы прошли на Вологодчине в Никольском детдоме. Вологодская "малая родина" дала ему главную тему будущего творчества - "старинную русскую самобытность", стала центром его жизни, "землей... священной", где он чувствовал себя "и живым, и смертным".
Проходит армейскую службу на Северном флоте, затем живет в Ленинграде - рабочим, в Москве - студентом Литературного института им. М.Горького, совершает поездку в Сибирь.
В 1962 он поступил в Литературный институт и познакомился с В.Соколовым, С.Куняевым, В.Кожиновым и другими литераторами, чье дружеское участие не раз помогало ему и в творчестве, и в дела по изданию своих стихов.
Первая книга стихов "Лирика" вышла в 1965 Архангельске. Затем были изданы поэтические сборники "Звезда полей" (1967), "Душа хранит" (19691 "Сосен шум" (1970). Готовившиеся к печати "Зеленые цветы" появились после смерти поэта, который трагически погиб в ночь на 19 января 1971. После смерти Н.Рубцова были опубликованы его сборники: "Последний пароход"(1973), "Избранная лирика" (1974), "Стихотворения" (1977).

Николай Михайлович РУБЦОВ: поэзия

О том, что поэзия — чудо, невозможно не думать. И понять это чудо до конца тоже невозможно. Вот, вроде бы, самые обычные русские слова и сочетания — лодка, садик, речная мель, ива. Они могут встретиться в разговоре или в письме, даже — в журналистском репортаже. Но приходит лысоватый, стеснительный молодой человек, бывший детдомовец из села Никольское что на Сухоне, где не осталось ни одного храма (все были порушены), приходит этот вчерашний мореход, слесарь и кочегар, а ныне — студент Литинститута…
Приходит, и негромко говорит или поёт вот такое:

Красные цветы мои
В садике завяли все.
Лодка на речной мели
Скоро догниёт совсем.

Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень,
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день!

Как будто кто-то невидимый приласкал, согрел тебя этими боговдохновенными строчками, теплой бережливой рукой поднял, вынул из городского, суетливого дня и переместил, перенес в дивную, гармоническую картину, которая начиналась с молчаливой матушки, тихо вернувшейся от колодца с ведром ледяной воды. А ты сидел у окна, подперев голову руками, и горевал о своём безделье. И в горницу вашу лила, тем временем, свой нездешний свет неведомая звезда. Наверное, завтра, после заката, она засветится снова. Но к её появлению, я Бог даст, уже подлатаю свою несчастную лодку…

Четвертому ребенку в семье, будущему великому поэту Николаю Рубцову было шесть лет, когда умерла его мать. Ушедший на фронт отец, с которым они встретились много позже, оказывается, считал своего сына погибшим. А сын уже давно писал, подбирая слова, как полевые ромашки, о том, что никак не походило на его прошлое и настоящее: «О сельские виды! О дивное счастье родиться в лугах, словно ангел, под куполом синих небес!» Знал ли он тогда, неухоженный и полунищий — он, которому будут открывать памятники и мемориальные доски, — о чеканных словах старшего пушкинского друга: «Поэзия есть Бог в святых мечтах земли»?

Источник: ФОМА православный журнал для сомневающихся

РУССКИЙ ОГОНЁК

1
Погружены в томительный мороз,
Вокруг меня снега оцепенели!
Оцепенели маленькие ели,
И было небо тёмное, без звёзд.
Какая глушь! Я был один живой
Один живой в бескрайнем мёртвом поле!
Вдруг тихий свет — пригрезившийся, что ли?
Мелькнул в пустыне, как сторожевой...

Я был совсем как снежный человек,
Входя в избу, — последняя надежда! —
И услыхал, отряхивая снег:
— Вот печь для вас... И теплая одежда... —
Потом хозяйка слушала меня,
Но в тусклом взгляде жизни было мало,
И, неподвижно сидя у огня,
Она совсем, казалось, задремала...

2
Как много жёлтых снимков на Руси
В такой простой и бережной оправе!
И вдруг открылся мне и поразил
Сиротский смысл семейных фотографий!
Огнем, враждой земля полным-полна,
И близких всех душа не позабудет...
— Скажи, родимый, будет ли война?
И я сказал:
— Наверное, не будет.
— Дай Бог, дай Бог... ведь всем не угодишь,
А от раздора пользы не прибудет... —
И вдруг опять: — Не будет, говоришь?
— Нет, — говорю, — наверное, не будет!
— Дай Бог, дай Бог...
И долго на меня
Она смотрела, как глухонемая,
И, головы седой не поднимая,
Опять сидела тихо у огня.
Что снилось ей? Весь этот белый свет,
Быть может, встал пред нею в то мгновенье?
Но я глухим бренчанием монет
Прервал ее старинные виденья.
— Господь с тобой! Мы денег не берем.
— Что ж, — говорю, — желаю вам здоровья!
За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью...

3
Спасибо, скромный русский огонёк,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далёк,
За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле, и нет тебе покоя...
1964

ДО КОНЦА

До конца,
До тихого креста
Пусть душа
Останется чиста!

Перед этой
Жёлтой, захолустной
Стороной берёзовой
Моей,
Перед жнивой
Пасмурной и грустной
В дни осенних
Горестных дождей,
Перед этим
Строгим сельсоветом,
Перед этим
Стадом у моста,
Перед всем
Старинным белым светом
Я клянусь:
Душа моя чиста.

Пусть она
Останется чиста
До конца,
До смертного креста!
1970

ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ

Ты мне тоску не пророчь!

Тихая зимняя ночь.
Светятся тихие, светятся чудные,
Слышится шум полыньи…
Были пути мои трудные, трудные.
Где ж вы, печали мои?
Скромная девушка мне улыбается,
Сам я улыбчив и рад!
Трудное, трудное - все забывается,
Светлые звезды горят!
- Кто мне сказал, что во мгле заметеленной
Глохнет покинутый луг?
Кто мне сказал, что надежды потеряны?
Кто это выдумал, друг?
В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь…

ФЕРАПОНТОВО

В потемневших лучах горизонта
Я смотрел на окрестности те,
Где узрела душа Ферапонта
Что-то Божье в земной красоте.
И однажды возникло из грезы,
Из молящейся этой души,
Как трава, как вода, как березы,
Диво дивное в русской глуши!
И небесно-земной Дионисий,
Из соседних явившись земель,
Это дивное диво возвысил
До черты, не бывалой досель…
Неподвижно стояли деревья,
И ромашки белели во мгле,
И казалась мне эта деревня
Чем-то самым святым на земле…

ЗВЕЗДА ПОЛЕЙ

Звезда полей, во мгле заледенелой
Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,
И сон окутал родину мою…
Звезда полей! В минуты потрясений
Я вспоминал, как тихо за холмом
Она горит над золотом осенним,
Она горит над зимним серебром…
Звезда полей горит, не угасая,
Для всех тревожных жителей земли,
Своим лучом приветливым касаясь
Всех городов, поднявшихся вдали.
Но только здесь, во мгле заледенелой,
Она восходит ярче и полней,
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда моих полей…

О Человеке: Юрий Лошиц о Николае Рубцове

Есть достаточно подтверждений тому, что поэт сторонился богемы. Подтверждение тому можно найти в его стихах, в его письмах, в воспоминаниях о нём современников. Что стояло за этим?

Его взгляд на богемную среду впервые нашел отражение в стихотворении «В гостях», написанном в 1962 году. Именно здесь - единственный раз у Рубцова - встречаем мы само слово «богема». И здесь же - его развёрнутое определение богемности как стиля жизни.

Да и само подобное стихотворение, где обозначена рубежная твёрдость, легко различим взыскательный прищур, для творчества Рубцова единственное в своём роде. И ещё - нелицеприятность оценок, которая ни до, ни после того в его стихах по отношению к современникам не встречается. Кажется, так заметно, так взыскательно о богеме никто из поэтов, кроме Рубцова, вслух и не говорил - ни тогда, в шестидесятые, ни позже.

1962 год для него - вообще особенная мета. Это время вызревания исповедальных и провидческих одновременно «Видений на холме». Отсюда, собственно, Николай Рубцов и начинается как судьбоносное имя в русской поэзии последних времён.

Уже на подходе такие стихотворные откровения как «Русский огонёк», «Я буду скакать по полям задремавшей отчизны…», «Тихая моя родина», «В этой деревне огни не погашены», «Горница», «Журавли», «Звезда полей»… На пространстве всего в десять лет - какой восхитительный взлёт, какое поистине ангельское парение, пусть и в предчувствии ледяного дыхания!

В его стихи снова, после первых, ещё отроческих, проб, полновластно врываются просторы земли, скорбные и благодатные «сельские виды», прозрачные, как на древней иконе, видения в короне восходящих лучей. Они вытесняют в лирике поэта намеренно жёсткую угловатость морских сюжетов, чёрно-белую графику городского пейзажа и быта, которая так «торчит», когда читаешь «В гостях».

Впрочем, первоначальное название было иным - не «В гостях», а «Поэт». Именно так - в первом сборнике стихотворений Николая Рубцова «Волны и Скалы», изданном машинописным способом в Ленинграде летом того же 1962 года - в количестве всего шести экземпляров. Под таким названием запомнил его и поэт Глеб Горбовский, которому стихотворение было посвящено.

Трущобный двор. Фигура на углу.
Мерещится, что это Достоевский.
И желтый свет в окне без занавески
Горит, но не рассеивает мглу.

Гранитным громом грянуло с небес!
В трущобный двор ворвался ветер резкий,
И видел я, как вздрогнул Достоевский,
Как тяжело ссутулился, исчез…

Не может быть, чтоб это был не он!
Как без него представить эти тени,
И жёлтый свет, и грязные ступени,
И гром, и стены с четырёх сторон!

Я продолжаю верить в этот бред,
Когда в своё притонное жилище
По коридору в страшной темнотище,
Отдав поклон, ведёт меня поэт…

Уже в самом начале в стихотворении намечены штрихи богемной обстановки, которая будет развёрнута дальше, а пока что подкреплена петербургскими видами в духе прозы Достоевского.

Но почему всё-таки последовало переименование: не «Поэт», а «В гостях»? Не потому ли, что автор в описываемой среде ощущал себя именно гостем, нешуточно ошеломлённым, готовым, кажется, уйти не заходя. Такое его состояние красноречиво передано четырьмя строками, отсутствующими в сборнике «Волны и скалы»:

Куда меня, беднягу, занесло!
Таких картин вы сроду не видали,
Такие сны над вами не витали,
И да минует вас такое зло!

Зато лишь в самиздатской книжке 1962 года читаем большой отрывок, изъятый из следующих вариантов стихотворения, как легко понять, по цензурным соображениям. Это первый монолог хозяина-поэта и явление его привычных посетителей.

Он, как матрос, которого томит
глухая жизнь в задворках и в угаре:
- Какие времена на свете, Гарри!
- О! Времена неласковые, Смит…

В моей судьбе творились чудеса!
Но я клянусь любою клятвой мира,
Что и твоя освистанная лира
Ещё свои поднимет паруса!

Ещё мужчины будущих времён,
(да будет воля их неустрашима!)
разгонят мрак бездарного режима
для всех живых и подлинных имён!

…Ура, опять ребята ворвались!
Они ещё не сеют и не пашут.
Они кричат,
они руками машут!

Они как будто только родились!
Они - сыны запутанных дорог…

И вот,
стихи, написанные матом,
ласкают слух отчаянным ребятам,
хотя, конечно, всё это - порок!

И лишь затем следует строфа, сохранившаяся и в рукописи 1964 года, и в сборнике «Зелёные цветы»:

Поэт, как волк, напьётся натощак,
И неподвижно, словно на портрете,
Всё тяжелей сидит на табурете,
И всё молчит, не двигаясь никак.

Хотя считал, что стихотворение в первоначальном виде «содержало гораздо больше строф, нежели в нынешней, посмертной редакции», на самом деле картина несколько сложнее. Итоговый вариант не только потерял, но и приобрёл. Он дополнен вторым монологом поэта, чьё пьяное велеречие - обо всём и обо вся - разочарованный гость сопровождает горькой укоризной:

И думал я: «Какой же ты поэт,
Когда среди бессмысленного пира
Слышна всё реже гаснущая лира,
И странный шум ей слышится в ответ?..»

Это не осуждение, а именно укоризна, сострадательная по сути. Ведь за гаснущую лиру поэта гостю явно обидно. Впрочем, и голос его самого вот-вот исчезнет в «странном шуме»:

Но все они опутаны всерьёз
Какой-то общей нервною системой:
Случайный крик, раздавшись над богемой,
Доводит всех до крика и до слёз.

Как видим, в этом суммированном (с 1962-го по 1971-й) изображении богемы тоже вроде бы нет сугубого осуждения. Скорее тут различаются незлобивая шутка, лёгкий сарказм. Однако в «коллективном портрете» вовсе не случайно присутствует слово «всерьёз». Вес этого слова ещё возрастёт, когда вспомним, что в ранней редакции строка звучала иначе: вместо «Но все они опутаны всерьёз» читалось: «Но всё равно опутан я всерьёз». Не только все они - но и я. Жест самоотстранения появится позже.

В любом случае Рубцов сразу же точно подметил и определил: богема по сути своей невозможна без обязательной спайки, без опутанности «какой-то общей нервною системой». В её наэлектризованное поле хаотично вовлекаются не только люди, их слова, жесты, но и предметы, и состояния природы.

И всё торчит.
В дверях торчит сосед,
Торчат за ним разбуженные тётки,
Торчат слова,
Торчит бутылка водки,
Торчит в окне бессмысленный рассвет.

Такого вот «бессмысленного рассвета» в стихах Николая Рубцова мы, к счастью, больше никогда не увидим.

Казалось бы, тема исчерпана. Поэту больше не было нужды определять богему как таковую. Как стиль поведения, как способ существования в литературе она его больше не интересовала. Последовало лишь два-три лёгких отголоска по мотивам стихотворения «В гостях», близких ему по времени - и всё. Да в стихотворении «Сергей Есенин», написанном тогда же, в 1962 году, Рубцов решительно восстал против расхожего бульварного мнения о кабацкой грусти как основном мотиве творчества любимого поэта.

Грусть, конечно, была… Да не эта!
Вёрсты все потрясённой земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!

Это сопротивление Рубцова слухам и россказням, опутывающим образ поэта, по сути своей нацелено против богемной среды. Той самой, что и при жизни Есенина, и после его смерти неустанно продолжала подпитывать удобную ей легенду о слабовольном авторе упадочных, грустных мотивов. Легенда вроде бы снисходительно-сочувственная, но как-то она ловко переплеталась с жёсткой прокурорской фразеологией из статей Троцкого и Бухарина.

Нужно ли сегодня, через сорок лет после гибели Николая Рубцова, вспоминать о старой, казалось бы, вполне изжитой тяжбе поэта с литературной богемой?

В предисловии к своим «Волнам и скалам» он писал: «Любая «игра» не во вред стихам, если она - от живого образа, а не от абстрактного желания «поиграть». Это замечание - тоже к портрету среды, запечатлённой в его стихотворении 1962 года.

Неспособная к высокому, вдохновенному труду, богема порывается подменить его всяческими словесными имитациями.

Неразборчивость, игривость, бесцеремонность в обращении со словом, постоянный зуд к словесным подтасовкам, двусмысленностям - родовая черта богемы, озабоченной участием в литературе.

В её обольстительном словоизвержении на каждом шагу мелькают бойкие самооценки: «шедевр», «гений», «гигант», «очаровательно», «изумительно»… «бесподобно», «божественно», «чудно», «восторг», «блеск».

В типичном богемном притоне беспрерывно клокочет неимоверное варево. Тут всё вперемешку: лесть, сплетня, велеречие, оговор, анекдот, бахвальство, сюсюканье, всё плоское, подлое, пошлое, выспреннее…

Особенно лесть - она тут звучит постоянно, как мелкая разменная монетка.

Богема беспрерывно обязана мелькать вокруг чего-то подлинного. Как стая мотыльков возле горячей лампы.

Текучая, ненадёжная, капризная, ускользающая масса, - она во всё хочет вмешиваться и всё обсуждать, ни за что по сути не отвечая. Она завистливо подделывается под всё жизненное, настоящее, достоверное, а когда её уличают в смехотворности её потуг на самостоятельную жизнь, она тут же забывает свой льстивый тон, становится холодной, злопамятной, вкрадчиво-мстительной… «И плюет на алтарь, где твой огонь горит, И в детской резвости колеблет твой треножник».

Пушкин у нас первым дал ей имя, определил её как чернь. С тех пор она беспрестанно перетекает из салона в салон, из подвала в притон. И это она наконец придумала для себя липкое местопребывание и занятие: тусовка, тусоваться…

А что Рубцов? По сути, современная богема, как ей и предписано, не в состоянии понять и принять Рубцова. Язык рубцовских звёзд - для неё чужой, слишком деревенский. Рубцовское высокое чувство Родины, родной веры ей претит.

Не зная, куда ещё податься, иногда она вдруг пускается без удержу подражать ему. Но кроме пьяненького надрыва, крикливо-лицемерных признаний любви к России ничего у неё не выходит. Только расписывается в своей душевной и духовной расслабленности и расхристанности.

Проглядев большой прилив народной любви к слову Николая Рубцова, она, богема, суетливо законодательствует теперь в «моде на Рубцова», - «торчит», по его меткому слову, на разных эстрадных подмостках со своим графоманским музыкальным перебряком к его стихам. Да, ей бы так хотелось поглотить его своим попсовым селем, вытеснить высокие смыслы его лирики из сознания старых, а особенно новых поколений.

Напрасные старания. Как Пушкин и Тютчев, как Некрасов и Есенин, Николай Рубцов не отделим от неколебимых основ русского мира.

Развитие есенинских традиций в новых исторических условиях в книгах «Лирика», «Звезда полей», «Душа хранит», «Сосен шум», «Зеленые цветы», «Последний пароход», «Подорожники» и др.

Концепция «тихой», «смиренной» родины («Ночь на родине», «Огороды русские», «Чудный месяц плывет над рекою...»). Филосо-фия покоя в лирике. Образ современной России в контексте истории, Русь древняя и сегодняшняя; мотивы самобытности и духов-ного богатства Руси («Видения на холме», «Душа хранит»). Язычес-кая образность («Сапоги мои - скрип да скрип...»). По-эзия и красота деревенского лада. Традиции Есенина, Клычкова, Клюева в трактовке темы наступления города на деревню. Драма-тизм, трагедийность мироощущения поэта, его тяга к гармонии.

Христианская традиция в трактовке земной жизни и смерти в лирике Рубцова , тема бессмертной вселенной («Тихая моя роди-на!», «Я люблю судьбу свою...», «Звезда полей» и др.).

Классическая ясность стиха. Обновление традиционных жанров в лирике Рубцова. Жанр элегии . Взаимодействие реалистического и романтического начала. Сквозные образные мотивы света и ветра в поэзии Рубцова.

Лирика Рубцова совершенно особая. Наиболее эмоционально в них выразилось личное «я» поэта. Тема души прозвучала в творчестве Рубцова волнующе, пронзительно. Основной мотив его стихотворений - мотив одиночества. Рубцов торопился писать, жить, словно чувствовал свой скорый конец. Одно из его лучших стихотворений так и называется - «Я умру в крещенские морозы…». В каждой строчке поэт передавал свои самые сокровенные переживания. Лирический герой его произведений ставит перед собой вечные философские и нравственные проблемы: смысла жизни, человека и бытия, жизни и смерти, любви и разлуки.

В программном стихотворении Рубцова «Звезда полей» отразилось мироощущение поэта. Недаром оно впоследствии послужило названием целого сборника. При этом вечные вопросы в лирике Рубцова неразрывно связаны с темой Родины. Для лирического героя Родина - это идеал святости. В основу этого стихотворения положена антитеза. В первых строчках лирическому герою тревожно, смутно на сердце. Возникает состояние скрытой горечи. В то же время здесь звучит нежная любовь к Родине: «сон окутал родину мою». Здесь появляется еще одна антитеза: малая родина, над которой горит «звезда полей», и вся огромная родина. Таким образом, пространство стихотворения расширяется.

Вся поэзия Н. Рубцова стала сердечным порывом к надежному, вечному дому - России, к деревне, крестьянской избе, порывом к соединению с национальной историей, всем круговоротом народного бытия, вечным движением стихий («С каждой избой и тучею, с громом готовым упасть, чувствую самую жгучую, самую смертную связь»).
Сам образ звезды традиционен для русской поэзии. С ее образом тесно связано представление о надежде. Именно здесь, во «мгле заледенелой», так нужны ее приветливые лучи. Счастье лирического героя немыслимо без счастья его Родины:

…И счастлив я, пока на свете белом

Горит, горит звезда моих полей…

Во многих стихотворениях поэт использует фольклорные традиции и мотивы русской христианской философии, темы крестьянской поэзии. Произведения Рубцова отличаются пристрастием к деталям сельского быта, сочетанием христианских и языческих мотивов, темами классической русской литературы. Поэт утверждает самобытность русской нации. Рубцов убежден, что есть зависимость духовного мира человека от земли, традиций крестьянской жизни.

Он поэтизирует любовь к малой родине, стремление к бескомпромиссной правде, хранит память о войне. Рубцов часто обращается к народной душе, одухотворяет самые обыкновенные вещи. Поэт восхищается многими, забытыми ныне, ценностями, подчеркивает важность народной нравственности и национальной культуры. Эти темы нашли свое отражение в стихотворении «Русский огонек»(1964). В нем подчеркивается спокойствие и миролюбие русского человека. Лирический герой здесь - путник, вечный странник, затерянный на просторах России. Он заходит в дома незнакомых людей, и его встречают как дорогого гостя, дают обогреться, оставляют ночевать. Как христианская заповедь, звучат слова:

За все добро расплатимся добром,

За всю любовь расплатимся любовью.

Пейзаж строится по принципу контраста. Сначала описывается зимняя красота природы. На фоне монументальной природы появившийся в снежной пустыне огонек воспринимается как очаг жизни, надежда. Образ героини стихотворения типичен для тех лет. Старушка до сих пор живет воспоминаниями о страшной войне.

Ключевым здесь является мотив сиротства. Особенно пронзительно он звучит в кульминации стихотворения:

И вдруг открылся мне

И поразил

Сиротский смысл семейных фотографий.

Пейзажи Рубцова подкупают своей достоверностью, глубинным знанием жизни. Его стихотворение «Журавли» перекликается с произведением «У сгнившей лесной избушки». В самом начале стихотворения поэт обращает внимание на то, что именно с началом октября связан журавлиный отлет. Осенняя картина сразу вызывает мотив прощания. Его подготавливает эпитет «сгнившая» избушка. По деталям стихотворения можно восстановить социальную роль лирического героя, его знание природы и души человека. Мотив прощания с природой усиливается с помощью образов улетающих журавлей и листопада. Осенняя прохлада означает неприкаянность лирического героя. Поэт проводит своеобразную параллель со стаей птиц. Каждый человек перед лицом своей судьбы одинок в людском море.

Во многом произведения Рубцова перекликаются с лирикой Фета. Поэт постоянно обращается к молчаливым собеседникам, ищет гармонии с природой. С этим связана психологическая тонкость его пейзажа: пристрастие к изображению пограничных состояний и времен суток, особое отношение к свету и тени. Для поэта характерен мотив обращения к родным могилам, тема памяти. Он воспринимает смерть как смирение. Это своеобразное вступление в царство «сказочного мира», «последнее новоселье».
Часто поэт использует символы христианской религиозной культуры.

Эти темы характерны для стихотворения «Крещенские морозы». Ночь на Крещение воспринимается Рубцовым как некое мистической действо. Для поэта подобное время священно. Именно тогда душа стремится к соединению с Богом. Журавли у Рубцова - это часть природы, которая сиротеет с их отлетом. Прощальный плач этих гордых прославленных птиц связывает прошлое и настоящее Родины. Вечное и прекрасное сливается у поэта именно с образом Отечества.

Соединение вечных тем и мотива Родины характерно для стихотворения «Посвящение другу». Через все произведение проходят традиционные мотивы: образ ночи, звезды, огней в деревне, реки. Все это дает лирическому герою надежду, поддерживает его. Зима у поэта всегда связана с душевным холодом. «От зимней стужи глохнет покинутый луг», - утверждает кто-то, но не лирический герой. Не гибнут надежды героя, пока «светлые звезды горят». Исследователи творчества Рубцова справедливо отмечали, что образ дороги связан у него с образом Времени, истории, судьбы России.

Сборники и отдельные издания

Поэзия

1. Лирика: [С крат. биогр. справкой].- Вологда: Сев.-Зап. кн. изд-во. 1965.- 40 с.: портр.

2. Звезда полей : Стихи / Худож. А. Бучнев.- М.: Сов. писатель, 1967.- 111 с.

3. Душа хранит / [Худож. В. Иванов].- Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1969.- 95 с.: портр.

4. Сосен шум: Стихи.- М.: Сов. писатель, 1970.- 86 с.: портр.

5. Зеленые цветы. - М.: Сов. Россия, 1971.- 143 с.: портр.

6. Последний пароход: Стихи / [Предисл. С. Викулова; Худож. В. Сергеев].- М.: Современник. 1973,- 142 с.: портр., цв.ил.

7. Избранная лирика / Сост. [и авт. послесл.] В. Оботуров; Грав. на дереве Г. и Н. Бурмагиных.- Вологда: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1974.- 159 с.: ил., портр. на суперобл.- (Б-ка сев. поэзии).- То же.- 2-е изд., испр.- Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1977.- 159 с.: ил., портр. на суперобл.

8. Первый снег / [Оформ. Г.Бурмагиной].- Вологда: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1975.- 16 с., ил.- Для детей мл. шк. возраста.

9. Подорожники / [Крат. предисл. ред.]; Сост. и авт. предисл. В. Коротаев; [Худож. В. Сергеев].- М.: Мол. гвардия, 1976.- 302 с.: портр., ил.- Библиогр.: с.296.

10. Первый снег / [Худож. Б. Лупачев).- Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1977.- с.: грав.- Стихи для детей мл. шк. возраста.

11. Стихотворения (1953-1971) / [Предисл. В. Кожинова; Ксилография Н. Калиты].- М.: Сов. Россия, 1977.- 239 с. : портр.- (Поэтич. Россия).

Разд.: Волны и скалы (1953-1962); Звезда полей (1962-1966); Сосен шум (1966-1969); Зеленые цветы (1969-1971).

12. Всей моей любовью и тоской: Лирика / [Крат. предисл. ред.; Сост. и авт. послесл. Л. Урушева; Оформ. Р.Климова].- Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1978.- 78 с.: портр., ил.- (Поэты Севера. Кн. полка подростка).

13. Зеленые цветы: Стихи / [Худож. Б. Лупачев].- Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1978.- 128 с.- Для сред. и ст. возраста.

14. Ласточка / [Худож. В. Аверкиев].-Кемерово: Кн. изд-во. 1978.- с.: цв.ил.- Для дошкольников.

15. Стихотворения / Сост. [и авт. предисл.] В. Оботуров; Рис. Л. Бирюкова.- М.: Дет. лит.. 1978.- 191 с.: портр.. ил.- (Поэтич. б-чка школьника).- Для ст. возраста.

16. Избранное / Вступ. ст. С. Викулова; Сост. С. Викулова и В. Оботурова; Примеч. и подгот. текста В. Оботурова; [Оформ. худож. С. Томилина].- М.: Худож. лит., 1982.- 319 с., 1 л. портр.- Алф. указ. стихотворений: с. 303-311; Библиогр.: с. 312.

Разд.: Из книги «Лирика», 1965; Из книги «Звезда полей», 1967; Из книги «Душа хранит», 1969; Из книги «Сосен шум», 1970; Из книги «Зеленые цветы», 1971; Стихи разных лет.

17. Про зайца: Стихи / [Сост. В. Оботурова; Рис. А. Демыкина).- М.: Дет. лит.1983.- 14 с.: цв. ил.- (Для маленьких).- Для дошк. возраста- То же.- 1986; То же / Худож. Н. Левинская.- М.: Дет. лит., 1989.- с.: цв. ил.- (Для маленьких).- Для дошк. возраста; То же.- 1993.

18. Стихотворения / Сост. [и ант. предисл.] В. Кожинов; Оформ. Б. Диадорова.- М.: Сов. Россия. 1983.- 172 с.- (Сел. б-ка Нечерноземья).

Разд.: Волны и скалы (1953 -1962); Звезда полей (1962-1966); Сосен шум (1966-1969); Зеленые цветы (1969--1971).

19. Лирика / Сост. В. Оботуров; Худож. Ю. Коннов.- М.: Современник, 1984.- 294 с.: грав.

20. Посвящение другу / [Предисл. С. Викулова]; Сост. (и авт. примеч.] В. Оботуров; Худож. Б. Непомнящий.- Л.: Лениздат. 1984.- 254 с.: портр., ил.- Библиогр.: с. 247-249.

Разд.: Тайна и слово; Меняя прежние черты; Звезда полей горит, не угасая...; Меня звала моя природа; Я люблю судьбу свою.

21. Звезда полей=Lauku zvaigzne / (Сост. и авт. предисл. на латыш. яз. И. Аузинь; Пер. на латыш. яз. И. Аузинь и Р. Ремас).- Riga: Liesmа. 1985.- 110 с.: портр.- Текст парал. рус., латыш.- (1000 rindu = 1000 строк).

22. Подорожники / [Крат. предисл. ред.]; Сост. и авт. предисл. В. Коротаев; Грав. В. Сергеева.- 2-е изд., доп.- М.: Мол. гвардия, 1985.- 318 с.: портр., грав.- Библиогр.: с. 311.

Разд.: Стихотворения, 1962-1971; Из ранних стихов, 1957-1962.

23. Стихотворения / Вступ. ст., сост. и коммент. В. Оботурова; [Худож. Р. Климов].-- Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1985.- 191 с.: портр.- (Рус. Север).

24. Звезда полей: [С крат. биогр. справкой] / Худож. В. Костицын.- М.: Сов. Россия, 1986.- с.: цв. ил.-Для детей мл. шк. возраста.

25. Стихи / Сост. и предисл. В. Кожинова; Оформ. худож. А. Серебрякова.- М.: Худож. лит., 1986.- 342 с., 1 л. портр.- (Б-ка сов. поэзии).

Разд.: Из ранних стихов, 1953-1962; Стихи, 1962-1970; Стихи неизвестных лет.

26. Песни на стихи Николая Рубцова / Сост. Н. Шантаренков; [Предисл. С. Викулова]; Муз ред. В. Фидлер.- М.: Сов. Россия, 1989.- 128 с.: нот.- (Б-чка «В помощь худож. самодеятельности»; № 11).

27. Видения на холме : Стихи, пер., проза, письма: (С автобиогр.) / Вступ. ст. и сост. В. Коротаева: Худож. В. Сергеев.- М.: Сов. Россия, 1990.- 397 с., 1 л. портр., 16 л. фот.: ил.

28. Про зайца: Стихи / [Предисл. Н. Старшинова]; Худож. В. Чапля.- М.: Малыш. 1990.- с.. цв. ил,- Для мл. шк. возраста.

29. Luulet = Стихотворения / (Сост. и авт. послесл. на эст. яз. И. Таэл]; Худож.-оформ. Т. Винт.- Таллинн: Eesti raamat, 1990.- 142 с.- Текст парал. рус., эст.

30. Добрый Филя / [Худож. Н.Мишуста].- Вологда: Вестн., 1991.- 16 с.: ил.

31. «Мурманский стан» / (Послесл. В.Тимофеева.- Мурманск): Рус. север, 1991- с.: портр.

32. Россия, Русь! Храни себя, храни!: Стихи, пер., воспоминания, проза, письма: [С автобиогр.] / Вступ. ст., [послесл.] и сост. В. Коротаева; Худож. В. Сергеев.- Вологда: ИЧП «Крис-Кричфалуший», 1991.- 448 с.: портр., ил.- На пер.: 1.

Разд.: Стихотворения, 1962-1971; Из ранних стихов, 1957-1962; Стихи разных лет; Переводы: X. Дзаболов (осет. яз.); Г. Багандов (дарг. яз.); Воспоминания. Проза; Письма.

33. Россия, Русь! Храни себя...: Стихи / Сост. В. Сафонов; [Худож. А. Салтанов].- М.: Воениздат, 1992.- 383 с., 1 л. портр.: ил.

Разд.: Лирика; Из ранних стихов (1953- 1962). Помимо стихов Рубцова, включ. также воспоминания В. Сафонова «Николай Рубцов».

34. Русский огонек: Стихи, пер., воспоминания, проза, письма: [С автобиогр. / Вступ. ст. В. Коротаева].- Вологда: Вестн., 1994.- 425 с.. 8 л. фот.; 1 л. портр.-На пер.: 1.

Разд.: Стихотворения, 1962-1971; Из ранних стихов, 1957-1962; Стихи разных лет; Переводы: X. Дзаболов (осет. яз.); Г. Багандов (дарг. яз.); Воспоминания; Письма.

36. Осенняя луна: Кн. избр. лирики / Сост. [и авт. послесл.] О. Дмитриев.- М.: Моск. рабочий, 1996.- 175 с., портр. на обл.

Разд.: До конца, до тихого креста...; Улетели листья с тополей...

36. Прощальная песня: Сб. стихотворений / Сост. и авт. вступ. ст. В. Коротаев; Оформ. худож. В. Серебрякова.- М.: Рус. кн.. 1996.- 303 с.: портр.- (Поэтич. Россия).-То же.- 1997.

Разд.: Стихотворения, 1962-1971; Из ранних стихов, 1957-1962.

37. Николай Рубцов. Вологодская трагедия: [С автобиогр.] / Сост., подгот. текстов Н. Коняева; На фронт. Н. Рубцов. Рис. В. Клыкова.- М.: Эллис Лак. 1997.- 463 с.: портр.

Из содерж.: Разд.: Волны и скалы; Звезда полей; Сосен шум; Зеленые цветы; Стихи, не включавшиеся при жизни поэта в сборники; Письма. Помимо стихов и писем Н. Рубцова, в кн. включ. также монография Н. Коняева «Путник на краю поля» и след. воспоминания: Горбовский Г. Долгожданный поэт; Кожинов В. В кругу московских поэтов; Романов А. Искры памяти; Коротаев В. «Гиря дошла до полу...».

38. Стихи . Ростов н/Д., изд-во "Феникс", 1998.

Из содерж.: Разд.: Из ранних стихов 1958-1962; Стихи 1962-1970; Стихи неизвестных лет; Помимо стихов Н. Рубцова, в кн. включ. также повесть Н.Коняева "Ангел Родины".

39. Стихотворения. Составитель, автор вступит. статьи и примечаний В.В.Кожинов. - М., Профиздат, 1998, 350с.

40. Избранное . Составитель А.Заиванский. СПб., изд-во "Диамант", 1998.

41. Улетели листья... М:Эксмо-Пресс, 1998

Разд.: В краю, не знающем печали; Полюби и жалей; Тихая моя Родина; Когда души не трогает беда; До конца, до тихого креста; Диво дивное.

42. Звезда полей . Составление, подготовка текстов Л.А.Мелкова, Н.Л.Мелковой. - М.:Воскресенье, 1999.

43. Последняя осень . М:Эксмо-Пресс, 1999

Стихотворные тексты Н. Рубцова см. также в нотных изданиях: Гурьев Ю. Семь хоровых поэм на стихи Николая Рубцова: Без сопровожд.- М.: Сов. композитор. 1987.- 44 с.: Головин А. Простые песни: Кантата на стихи Н. Рубцова: Для меццо-сопрано, баса, фп. и камер, оркестра: Партитура.- М.: Сов. композитор. 1991.- 87 с.- Тит. л. парал. рус.. англ.

Кроме композиторов, указанных в настоящем разделе и разделе «Публикации в периодических изданиях и коллективных сборниках», музыку на тексты Н. Рубцова писали также М. Алексеев, И Арсеев, Ю. Багрий, А. Барыкин, Г. Белов, Ю. Беляев. В. Берковский, К. Волков, Б. Грабовский. Н. Гринчук, Д. Долалев, Н. Драчков, А. Дулов, В. Дьяченко, И. Егиков, М. Ермолаев, В. Ефремов, Г. Заволокин, Ю. Зыслин, А. Иванов, Н. Иванова, Н. Карш, Ю. Коломников, Е. Комелькова, С. Круль, Н. Кудрин, И.Левин, К. Линк, С. Маги, Р. Мануков, Е.Матвеев, К. Молчанов, А. Морозов, С. Нагибин. М. Новоселов, Т. Островская, К. Пак, М. Парцхаладзе, В. Пьянков, В. Рубин, Б. Ривчун, В. Рябов, В. Салманов, Ю. Симакин, С. Сиротин, Н. Сметанин, А. Смирнов, Ю. Смирнов, В. Стрелков, В.Студенцов, В. Стуков, Н. Тюрин, А. Хазов, А. Харютченко, В. Шибаев, А. Шилов, Д. Ширяев. Г. Шумилов, Р. Щапин, Е. Щекалев, А. Яцевич.