Родился в семье казначея городской управы. Был шестым ребёнком в многодетной семье (всего в ней было десять сыновей). Получил образование в земской школе в 1906—1909 годы, затем в учительской семинарии. С восьми лет прислуживал в церкви, с детства мечтал о поступлении в монастырь.
В январе 1913 года ушёл в Глинскую пустынь, где трудился в иконописной мастерской под руководством о. Серафима (Амелина), учился на миссионерских курсах.
Во время Первой мировой войны был призван в армию, после её окончания вернулся в Глинскую пустынь. В 1920 году был пострижен в монашество.
В 1922 году Глинская пустынь была закрыта, и монах Таврион уехал в Москву, где поселился в Новоспасском монастыре. С 1923 — иеродиакон, с 1925 года — иеромонах. Окончил в монастыре школу рисования и росписи.
В 1925 году, после закрытия властями Новоспасского монастыря, был иеромонахом в Рыльском монастыре Курской епархии. С 1926 года — настоятель Маркова монастыря в Витебске в сане игумена. С 1927 года служил в Перми, где в 1929 году был настоятелем Феодосьевского храма, активно боролся против обновленческого движения. В том же году епископ Павлин (Крошечкин) возвёл его в сан архимандрита.
Аресты, лагеря, ссылки
Осенью 1929 года был арестован. 3 января 1930 года приговорён к трём годам лишения свободы, работал на строительстве Березниковского химического комбината в Вишерских лагерях. В 1935 году был освобождён, жил в Калуге, Курске, Липецке, работал художником. Окормлял тайные православные общины.
27 декабря 1940 года вновь арестован, находился в тюрьме в Казани. 14 марта 1941 года приговорён к восьми годам лишения свободы. Срок отбывал в Туринском лагере на северо-востоке Свердловской области, неподалеку от Тавды. Вначале находился на общих работах на лесоповале, затем был лагерным художником в культурно-воспитательной части.
В августе 1948 года был досрочно освобождён, и направлен в ссылку в Кустанайскую область Казахстана, где вновь работал художником в промышленной артели, а затем сторожем в школе. Освобождён из ссылки в апреле 1956 года.
Настоятель Глинской пустыни
14 марта 1957 года назначен настоятелем Глинской пустыни. Находясь на этой должности, вступил в конфликт с собором старцев монастыря, которые первоначально поддерживали его как бывшего послушника пустыни. Так схиархимандрит Иоанн (Маслов), очевидец тех событий, вспоминал
в Глинской пустыни, обители истинно православной, он стал вводить западные, католические обычаи церковной жизни. Кроме того, после окончания вечернего богослужения о. Таврион зажигал свечи на престоле, открывал Царские врата, начинал читать акафисты и устраивал общенародное пение. Это противоречило уставу Глинской пустыни, в соответствии с которым после вечернего богослужения братия должна была безмолвно расходиться по келиям и исполнять келейное правило в тишине. <…> Отец Таврион приказал вынести Голгофу из храма в соседнюю с храмом комнату, ввёл при богослужении вместо строгих распевов Глинской пустыни партесное пение, никак не соответствующее всему аскетическому духу обители.
Что касается католических симпатий, то, скорее всего, они связаны с западноукраинским происхождением о.Тавриона, где униатское влияние оставляло свой отпечаток на церковной жизни, и прежде всего на обрядовой ее стороне, которая запечатлелась в нем с детства.
Одной из основных причин конфликта было нежелание настоятеля согласовывать свои решения с собором старцев — духовных наставников обители, которые были противниками каких-либо изменений. В этой ситуации священноначалие взяло сторону старцев и в январе 1958 года перевело архимандрита Тавриона в Почаевскую лавру.
Служение в Уфимской и Ярославской епархиях
С 10 апреля 1959 года — секретарь Уфимского епархиального управления и настоятель уфимской Покровской церкви. Много проповедовал, участвовал в реставрации храма, для которого сам писал иконы, был знатоком народного пения. Противодействовал закрытию храмов.
В 1960 году кандидатура архимандрита Тавриона рассматривалась для возможной епископской хиротонии. Уфимский епископ Никон (Лысенко) дал ему такую характеристику:
Архимандрит Таврион Батозский как монах — смиренный, безукоризненно нравственный, благочестивый, богобоязненный, постник, молитвенник, к людским нуждам внимательный, чуткий, милостивый; как администратор — справедливо строгий, умело распорядительный, находчивый. Благодаря его умению, неустанным заботам и трудам были изысканы денежные средства, и по милости Божией, храм Покрова Пресвятыя Богородицы в г. Уфе восстановлен, благоукрашен.
Священный Синод одобрил кандидатуру архимандрита Тавриона, однако его активная деятельность вызвала недовольство властей. Они не только воспрепятствовали его хиротонии, но и, лишив регистрации, вынудили покинуть Уфимскую епархию.
С 1961 года служил в Ярославской епархии — сначала в селе Некрасово, а с 1964 года — в селе Новый Некоуз. Получил известность как духовник, к нему приезжали за советом и молитвенной поддержкой верующие из Ярославля, Москвы, Ленинграда, Перми, Уфы и других мест
Духовник Спасо-Преображенской пустыни
С марта 1969 года — духовник Спасо-Преображенской пустыни Свято-Троицкого женского монастыря Рижской епархии, назначен по инициативе владыки Леонида (Полякова). Под его руководством и при активном участии в разрушавшейся обители был произведён ремонт, отреставрированы два храма, построены трапезная и кельи для паломников, которые уже с 1970 года стали посещать монастырь, приезжая из разных регионов страны. В летние месяцы в монастыре каждый день причащались до 150—200 человек. Старца посещали молодые люди, которых он готовил для рукоположения в священники.
Архимандрит Таврион много проповедовал. По воспоминаниям одной из его духовных чад,
старец стремился донести до сознания исповедников, что Бог смотрит на сердце человека, что в глубине сердца совершается покаяние. О. Таврион учил своих слушателей внимательно относиться к своей жизни, вникать в содержание Таинств христианской веры и жить этим содержанием. Он был непримиримым обличителем равнодушия, мелочности, формализма — удовлетворенности внешним, формальным исполнением молитвенного правила, поста… О. Таврион направлял человека к тому, чтобы он в глубине души поставил себя перед Богом. Он закладывал основы подлинной религиозной жизни, в которой нет места фальшивкам… Такая великая любовь была у старца к людям, что он стремился каждого накормить, утешить, исцелить.
Во время богослужений после чтения Евангелия перечитывал его по-русски и доходчиво толковал.
В конце земного пути старец тяжело заболел, у него был рак. Но он отказался от операции и мужественно переносил боли, с благодарностью к Богу и таким образом подготовил себя к отшествию из сего мира.
Кончина архимандрита Тавриона последовала 13 августа 1978 года, в воскресный день в 6 ч. 40 мин. утра. Воскресная кончина была последним словом его проповеди. Старец всегда призывал тщательно готовиться, сознавать и встречать день Божий - воскресение - как Пасху живую и действенную. Переживая этот день, как День в грядущем Царстве, и всегда причащаясь, лучше всего приготовишься к смерти. В полшестого утра старец позвал о. Евгения, чтобы тот причастил его и читал отходную. После причастия, во время отходной он тихо почил. Во время отпевания, в присутствии архиерея и 22-х священников, читалось Евангелие от Иоанна, - слова, которые чаще всего повторял покойный архимандрит: "Ядый Мою плоть и пияй Мою Кровь имать Живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день".
- «… будет удар по Евхаристии. Печатать будут все, что идет для Евхаристии. Вино будут подменять подкрашенным спиртом. И если это увидите, даже не принимайте. К таким пастырям не ходите. Если он молчит, не говорит об истине, осуществляет ее закодированным веществом, нет благодати.
- Будут добровольно-принудительно заставлять вас брать новые документы, работать на них. Иногда будет мысль: соглашусь, а потом, Бог знает. Никогда. Только согласитесь на этот маленький шаг, вы потеряете все навсегда. Благодать уйдет. Поэтому никаких компромиссов с небогоустановленными властями не должно быть. В образе этих человеков будет адский змей работать. Порой они даже не будут знать, на кого работают.
- Когда будут предлагать первые документы, пастыри незаметно будут терять Благодать, если сами возьмут или других благословят. Перед концом полностью будет уходить благодать.
- В церквях, которые будут заново строиться, не будет Благодати, т.к. они будут строиться для новой религии: объединенной, антихристовой. А в церквях, старых, ранее закрытых - в них будет Благодать.
- После того, как воцарится зверь, благодать полностью отойдет, у людей мясо будет отделяться о костей, будет гнить, будут людоедства страшные. Зверь будет давать им кормежку, но они не смогут наесться досыта. Человек за один раз проглотит эту кормежку и останется голодным. Будут набрасываться друг на друга и людоедствовать. И тогда Господь придет судить мир, т.к. не останется никого, кого можно спасать.
- Время - часы, дни сократятся. Ночь, может останется, а день ускорится.
- (О США) Исчезнет весь континент.
- Господу будет угодно сохранить Русь.
- Церковь, которая будет молиться о властях, будет противна Богу.
- Будет сильное повышение цен и пенсий, чтобы втянуть людей в признание власти, а потом так поднимут цены на все товары, коммунальные услуги, что люди не будут знать, куда деваться. Потом изымут /наличность/ из оборота и сделают деньги электронными. Будет карточка. Тогда будет сильный голод.
- Нельзя будет лечиться без медицинского полиса. В последнее время мало люди будут болеть не от Бога, а от врага. Не ходите в больницы, не принимайте их медикаментов, молитесь Богу, чтобы дал вам терпение перенести. Будут вам легко.
- Такая будет голодуха /слова истины/, что люди будут в смятении искать /духовную/ пищу. Часто враги будут маскироваться под священников - носить бороды, люди будут к ним обращаться, и они будут уводить стадо в стаю волков.
- Будут гонения, притеснения, начертания. А потом будет война. Она будет короткой, но мощной.
- После того, как люди окончательно определятся и будут стоять твердо, не принимая ничего, Господь попустит последнее действие - война. И если человек осенит себя крестом: «Господи, спаси, помилуй!», Господь даже тогда будет спасать всех, кого можно спасти, пока не воцарился зверь.
- Китай пойдет по России, но он пройдет не как воинствующий, а как идущий куда-то на войну. Россия будет, как коридор, для него. Когда дойдут до Урала, остановятся и будут жить там долго. Божия Матерь в последнее время будет молиться за Китай, и многие китайцы увидят стойкость русских и удивятся: почему они так стоят? И многие раскаятся в своем заблуждении и будут принимать массовое крещение. И многие даже примут мученическую кончину за Русь от своих. Вот тогда будет ликование!
- Сморите, не ошибитесь, потому что печать эта видимо в виде решеток будет положена на все продукты, чтобы так запутать православных христиан. Молитесь Господу, и старайтесь соблюдать заповеди Божии. Ибо если будете не исполнять, а только ждать печать, вы в нее влетите, т.к. у вас нет багажа. Если же будете молиться, соблюдать заповеди Божии, творить добрые дела, каяться, просить Бога не допустить, Господь не допустит.
- Будут давать новые документы: паспорта, номера, будет все электронное и будут везде распространять начертания. Он их называл Ветхозаветным израильским символом. Узнать его можно так: у него будет 30 палочек по числу 30 сребренн иков. Крайние удлиненные и в середине удлиненные. Как его увидите, знайте, что это он. И будут ставить его на продуктах, на документах, везде, везде. Будет исполняться Апокаплисис.
- Начертание зверя будет под видом цифр Ветхозаветной Соломоновой казны. И будут некоторые палочки, а три - удлиненные или укороченные, как он придумает. Будут на всех продуктах.
- О. Таврион призывал молиться о России: Плачьте, при молитвах указывайте: «со сродниками». А сродники - это вся Русь.
- Молитва за Русь, за Православие: «Спаси, Господи, Русь Святую, Православную. Огради ее от враг видимых и невидимых».
- Схимонахиня Сергия (была водима самой Божией Матерью и имела особый дар вымаливать умерших) говорила, чтобы мы всегда ночью молились за страну, за свой народ, чтобы мы читали Псалтирь, постились в среду и пятницу, все четыре поста года.
- Молитесь непрестанно, кайтесь непрестанно, плачьте, молитесь за весь народ, не только за своих сродников, но за всю Церковь, за всю страну. Ибо если один будет где-то молиться, как пламень, как свеча в темную ночь освещает помещение, так от одного, который будет взывать, стонать, если не может плакать глазами, пусть плачет, стонет душой, и это будет сильно пред Богом.
- Если будут кого-то увозить куда-то, чтобы освободить человечество от этих «врагов», там же, в тех местах, куда привезут, чтобы убить, Господь положит свою милость на них, а тех, кто останется, ждет массовое истребление и Суд Божий.
- Некоторых увезут, некоторых провозгласят, что увезут, но не увезут. Если это будет, то не ропщите, а с радостью идите.
- Запасайтесь теми продуктами, которые не имеют этих начертаний /штрихкода/. Знайте, что все, что Богом попущено, человек должен пройти. Ничего не может быть без подвига.
- Сказал о. Таврион: не бойтесь, Господь не даст вам понести более того, что вы можете понести. Только старайтесь: «Господи, помоги, укрепи!». Вы даже не будете есть, а некоторые наберут жменю земли, перекрестят и будут есть, как крупу. Будут святыми.
- Будет война, будет голод сильный, не бойтесь, будете есть землю, защита будет. Набрал с огорода горсточку земли, перекрестил: «Господи, благослови!», и съел.
- Если человек не взял паспорт, но ест пищу с кодировкой, он уже в клетке.
- Кого будут забирать на мучения, будут делать вам раны, но болеть не будет, нужно стоять твердо: умирать, но не брать ничего.
- Как бы ни было трудно, нельзя уходить из канонической церкви Московского Патриархата. Нужно здесь бороться, здесь воевать, здесь стоять не на жизнь, а насмерть, не принимать никаких номеров. Это будет очень страшный номер, молитесь, чтобы не дожить.
- Тем, кто будет видеть ложь, им можно уклоняться в домашние (катакомбные) церкви. Но не изменять моление свое от истинной церкви.
- Уходить в Зарубежную РПЦ - это уже раскол.
- Многие из духовенства и архиереев потеряют веру в Воскресение Христово. В последнее время и архиереев не будет истинных, а о старцах и речи не будет.
- Будут быстро, скоротечно укорачиваться уставы; Божественную Литургию вместо двух часов будут служить один час. Все бегом, бегом. Время: часы, дни сократятся. Ночь, может останется, а день ускорится. Богослужения будут происходить быстро, чинно, красиво. Истинные будут видеть разницу. А те, кто идут по течению, ничего понимать не будут: все прекрасно, все хорошо.
- Надо продолжать молиться за Патриарха, тогда Господь будет вразумлять его.
- Духовенство предастся антихристу. Мы в том грешны, что не заступились за царя. Если будет покаяние российского народа за цареубийство, Господь даст Царя. Царь обличит духовенство, архиереев.
- Будет падение духовенства российского. Духовенство своим молчанием заведет паству к антихристу. Когда придет время исполнения 13-й главы /Откровения Иоанна Богослова/, тогда духовенство замолчит.
- Придет время, когда в монастыре будет предлагаться пострижение взамен паспорта.
- В одной маленькой западной стране в пятиэтажном здании будет вмонтирован большой мощный аппарат - компьютер - зверь (о. Таврион так и сказал: компьютер). Сначала тайно, но затем будет Голос Божий к этому конструктору рассказать о том, что он изготовил. Старайтесь не попасть в этот компьютер, он будет действовать, но последняя сила действия его будет, когда воцарится антихрист. Тогда антихрист объявит войну тем, кто не принял начертание. Не бойся, двум смертям не бывать. Господу нужны мужественные люди.
- Самое страшное и самое пагубное для души - это быть зачисленным во всемирный компьютер - исчадие антихриста. Такую душу дьявол записывает в свою Книгу смерти. Православные, попавшие в компьютер, по смерти не допускаются даже на мытарства, ибо они без имени, без того самого главного, что делает нас Богоподобной личностью. И будут содержаться в адских муках до Страшного Суда как отрекшиеся от Христа и обетов крещения. И только при Втором пришествии Спасителя уничтожится компьютер и личные номера. И тогда души из адского плена вновь предстанут на Страшный Суд под своими именами. Но каков тогда будет для них Суд? Господи, помилуй!
- Имеющиеся советские паспорта (красные с гербом) уже не богоугодны, просил не брать следующие за ними удостоверения личности.
- Без нового паспорта не будут принимать на работу. Какой у тебя, паспорт, старайся оставаться с ним. С новыми паспортами люди будут ощущать все блага, все удачи, но эта радость у них будет до воцарения антихриста, когда включится всемирный компьютер. Тогда взявшим будет горе-горе, страх и ужас, а не взявшие будут гонимы, но будут с Богом.
- Паспорта - они не российские, масонские с печатью антихриста.
- Как бы ни было, церковь, на которой почивает Благодать, Русская Православная церковь, в ней надо бороться до конца. Господь будет в малом стаде воинствующей церкви.
- Знайте, что все, что Богом попущено, человек должен пройти. Ничего не может быть без подвига. Если в первые времена христианства были подвиги мученичества, потом были такие века, где от христиан требовалось подвижничество. Последние гонения будут покороче, но жестче и проходить быстрее. Молитесь Господу, стойте твердо, надейтесь только на Него. Он источник жизни. Он рядом будет стоять.
- Учеником Христовым может быть только тот, кто отречется от себя и возьмет свой крест и пойдет за Христа. Вот кто ученик Христов. Поэтому не обманывайтесь. Если вы не отрекаетесь от себя и не идете со Христом на Голгофу, вы не христиане, так, пустословие одно. … Если со Христом распнемся, то и со Христом прославимся; если со Христом умрем, то со Христом воскреснем. Другого пути нет.
- В новых лагерях не будут работать, но будут страшные мучения. Господь говорит: ненавижу трусов и малодушных. Будь великодушен, никого не суди.
- Америку не бойтесь, она, как цепной пес, будет лаять и возбуждать лай в других собаках, которые единомышленники с ней. Но против России она бессильна. Все зависит от русского народа, если Россия принесет покаяние, умолит Бога, даже в то время, когда весь мир будет ликовать, что она умерла. И не так они будет злиться на Россию, как на христианство, ибо будут воспитаны так, что Христос - это чудовище, и все верующие в Него являются врагами человечества, и нужно их уничтожить. Все люди будут скрипеть зубами против Православного христианства.
Имя архимандрита Тавриона (Батозского; † 1978), личности благочестивой и по-своему незаурядной, проведшего много лет в тюрьмах и лагерях, часто упоминается в различных публикациях. О нем стали выходить книги, как, например, составленный священником Владимиром Вильгертом сборник «Вся жизнь - Пасха Христова. Архимандрит Таврион (Батозский)» (М.: Отчий дом, 2001). По прочтении этой книги у читателя может сложиться впечатление о выдающемся старце, достойном продолжателе православных монашеских традиций знаменитой Глинской пустыни. Цель этой книги священник Владимир Вильгерт не скрывает: «Выражаем надежду, что публикация этого сборника ускорит решение вопроса о канонизации архимандрита Тавриона» (с. 5).
Прочитав книгу, читатель в душе скажет только «аксиос!» причислению к лику святых такого незабвенного батюшки. Однако в книге сей лукаво умолчано о многих фактах из пастырской и литургической практики архимандрита Тавриона, которые вызывали еще при его жизни немало соблазна. Один известнейший духовник Троице-Сергиевой лавры в 70-е годы не благословлял своим духовным чадам ездить в пустыньку под Елгавой к о.Тавриону, а если уж кто и собрался ехать - то ни в коем случае не причащаться у него.
Итак, был ли архимандрит Таврион достойным продолжателем монашеских традиций Глинской пустыни?
Говоря о непродолжительном пребывании о.Тавриона настоятелем знаменитой христианским подвижничеством Глинской пустыни (1957–1958 гг.), его жизнеописатели допускают грубые неточности и даже откровенную ложь в изложении фактов этого периода церковного служения о.Тавриона. Так, Е.Бездетко в статье «Благовестие архимандрита Тавриона» (Православная Москва, 1994, № 15) несколько лет назад писала: «Батюшке так сложно было с особо “благочестивыми” людьми, усердно оцеживающими уставных комаров. Наиболее яркими представителями этого вида были монашествующие»; «…Из Глинской его ушли». За что «ушли» - автор оставляет без ответа.
В книге священника Александра Чеснокова «Глинская пустынь и ее старцы» (М., 1994) также не дается исчерпывающего ответа на вопрос о причинах разногласий архимандрита Тавриона с братией Глинской пустыни (разногласия объясняются всего лишь тем, что полунощницу при о.Таврионе перенесли на двенадцать часов ночи, что не всей братии пришлось по душе). Та же малосущественная причина разногласий из-за времени совершения полунощницы отмечается и в книге священника Владимира Вильгерта. Но и в этой книге ничего не говорится о главных, принципиальных разногласиях, приведших к просьбе глинских старцев о замене настоятеля - архимандрита Тавриона - и переводу последнего из Глинской обители.
В своей книге свящ. Владимир Вильгерт даже пытается объяснить конфликт очевидной сплетней: «…в Глинской пустыни имела место и попытка покушения на жизнь настоятеля со стороны молодых, озлобленных насельников» (с. 24). Подобным «объяснением» о.Владимир возводит откровенную хулу на братию Глинской обители.
Известный Глинский старец, светильник веры и благочестия ХХ века, автор многочисленных богословских сочинений схиархимандрит Иоанн (Маслов
; † 1991) в своем капитальном труде «Глинская пустынь»
(М., 1992; 1994) всесторонне исследовал жизнь этой обители, прославленной своей духовно-просветительской деятельностью и старческим окормлением, и в частности - возрождение старчества в Глинской пустыни в период 1942–1961 гг. Труд схиархимандрита Иоанна необычайно ценен для историков, богословов и для всех ищущих спасения, поскольку о.Иоанн сам начинал свой иноческий подвиг и достиг полноты иноческого совершенства в знаменитой Глинской пустыни, был духовным другом и сотаинником великих Глинских подвижников-старцев схиархимандритов Андроника (Лукаша) и Серафима (Романцова), продолжателем иноческих традиций Глинской обители, последним Глинским старцем.
Приведем отрывок из книги схиархимандрита Иоанна (Маслова) «Глинская пустынь» , в котором подробно освещается непродолжительная деятельность архимандрита Тавриона (Батозского) в качестве настоятеля Глинской пустыни.
«Периоды расцвета и упадка духовной жизни всегда были связаны с возрастанием или уменьшением роли духовного руководства. Возрождение старчества в Глинской пустыни обусловило такой подъем духовной жизни в обители, что слава о святости жизни насельников Глинской пустыни, строгости ее устава и аскезы распространилась по всей стране.
В духовной жизни Глинская пустынь занимала самое высокое место. Как и прежде, обитель была центром духовного просвещения, старческого окормления и нравственного возрождения. Не только многие архиереи, но и сам Святейший Патриарх Алексий I отзывался о Глинской пустыни как о знаменитом, строгом монастыре, глубоко почитал ее опытных старцев и считал их руководство душеспасительным.
После десятилетнего управления обителью о.Серафимом (Амелиным) наступил второй период его настоятельства (1953–1958 гг.) - период расцвета и благоустройства Глинской пустыни.
Строго подвижническая жизнь Глинских старцев, высокий духовный авторитет ее настоятеля собирали в монастырь ревнителей настоящего иноческого жития. В святую обитель стремились попасть не только желающие начать монашескую жизнь, но и опытные подвижники, чтобы в среде этой “дружины воинов Христовых” обрести верный путь к высшему духовному совершенству. В архиве Сумского Епархиального управления хранится множество прошений того времени о переводе или поступлении в Глинскую пустынь не только со всех концов нашей страны, но и из-за рубежа. Но по распоряжению уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви Сумской области прием насельников в святую обитель был ограничен.
Духовное ядро обители до самого ее закрытия составляли подвижники, жившие в Глинской пустыни еще до 1922 года. В 1953–1957 годах их было около одной трети, а в 1958-м - около одной пятой от общего числа насельников. Они восприняли от Глинских старцев XIX и начала ХХ века древние высокодуховные иноческие традиции обители и передавали их следующим поколениям. Так, посредством старческого окормления, осуществлялась в Глинской пустыни духовная преемственность.
В тот период средоточием духовной жизни обители по-прежнему были старцы: архимандрит Серафим (Амелин), схиигумен Андроник (Лукаш) и иеросхимонах Серафим (Романцов). Как писал епископ Сумской и Ахтырский Евстратий, “трудами о.Андроника, о.Серафима-духовника и настоятеля архимандрита Серафима крепла и процветала Глинская пустынь”.
Под их руководством возрос целый сонм подвижников, многие из которых впоследствии пронесли старческие традиции Глинской пустыни по всей стране.
…В феврале 1957 года архимандрит Серафим (Амелин) обратился к епископу Евстратию с просьбой освободить его по болезненному состоянию и старости (ему было уже восемьдесят четыре года) от обязанностей настоятеля. Наряду с этими причинами едва ли не основной было стремление старца в конце жизненного пути совершенно предаться богомыслию и безмолвию. Пребывая телом на земле, он давно уже духом был в Горнем Иерусалиме, но, несмотря на затвор, в котором он провел последние годы, заботы о многообразной жизни обители не позволяли ему полностью отрешиться от дел земных.
Братия хотя и скорбела о решении о.Серафима уйти на покой, но по его благословению выбрала настоятелем архимандрита Тавриона (Батозского), который поступил в Глинскую пустынь еще в 1913 году и находился в обители до 1922 года, обучаясь в живописной мастерской под руководством о. Серафима (Амелина). Затем он посетил Глинскую пустынь лишь в начале 1957 года.
Надеясь, что архимандрит Таврион, помня иноческие традиции Глинской пустыни, и в должности настоятеля сохранит послушание старцам, о. Серафим (Амелин) в своем прошении епископу Сумскому и Ахтырскому указал на него как на желательного кандидата на должность настоятеля Глинской пустыни.
Для окончательного решения этого вопроса духовник обители иеросхимонах Серафим (Романцов) ездил в Москву, где был на приеме лично у Святейшего Патриарха Алексия… Святейший спрашивал о братии, о храме, о церковных службах, о постройке и обещал назначить настоятелем архимандрита Тавриона.
По распоряжению Святейшего Патриарха Алексия архимандрит Таврион (в миру Тихон Данилович Батозский) был назначен настоятелем Глинской пустыни 14 марта 1957 года, а 25 апреля принял все дела от архимандрита Серафима (Амелина). Но в должности настоятеля о.Таврион пробыл менее года, так как не оправдал доверия братии. В Глинской пустыни, обители истинно православной, он стал вводить западные, католические обычаи церковной жизни. Кроме того, после окончания вечернего богослужения о. Таврион зажигал свечи на престоле, открывал Царские врата, начинал читать акафисты и устраивал общенародное пение. Это противоречило уставу Глинской пустыни, в соответствии с которым после вечернего богослужения братия должна была безмолвно расходиться по келиям и исполнять келейное правило в тишине.
Отец Таврион приказал вынести Голгофу из храма, ввел при богослужении вместо строгих распевов Глинской пустыни партесное пение, никак не соответствующее духу обители. Весь круг богослужебного пения Глинской пустыни до изменений, введенных о.Таврионом, сохранял древние церковные мелодии, которые воодушевляли молящихся в ту или иную минуту церковной службы.
При входе в храм о.Таврион повесил большие шторы. Икону “Царь Славы” на Горнем месте без совета со старцами заменил иконой “Воскресение Христово”. Что касается замены иконы, то это не запрещено каноном, но в Глинской пустыни, где без благословения старцев избегали малейших нововведений и крайне дорожили древними традициями, все эти изменения возмущали братию. Она называла действия о.Тавриона благочестием не по разуму (при о.Таврионе богослужения в обители начинались в полночь; братия, горевшая стремлением к подвижнической жизни, это одобряла, но восстала против католического уклона настоятеля).
Особенно недовольна была братия тем, что о. Таврион ни в чем не советовался с глубоко почитаемым в монастыре, старшим его по возрасту и по духу, бывшим настоятелем архимандритом Серафимом (Амелиным). Это было нарушением монашеских правил. Наконец, о.Таврион ни в чем не считался с мнением совета старцев Глинской пустыни, а поступал самовластно.
Стремясь защитить Православие в обители, насельники монастыря неоднократно обращались к епископу Евстратию и, как в личной беседе, так и письменно, выражали свое недовольство нововведениями настоятеля.
Преосвященный Евстратий неоднократно, как при посещении обители, так и письменно, пытался вразумить о.Тавриона, ссылался даже на то, что доля его болезни (осенью 1957 г. епископ Евстратий был тяжело болен) «от нестроений в обители», но ничего не изменялось.
О католическом уклоне в действиях о.Тавриона стало известно Святейшему Патриарху Алексию. 14 ноября 1957 года епископ Евстратий получил телеграмму от Управляющего делами Московской Патриархии протопресвитера Николая (Колчицкого), в которой было сказано, что, поскольку “братия Глинской пустыни не очень довольна настоятелем, который делает большие перемены без совета старцев обители, то Святейший Патриарх просит вызвать старцев обители Глинской пустыни… и внушить настоятелю, чтобы все дела в обители решались совместно со всеми старцами, а не единолично настоятелем…”
В ответ на эту телеграмму 18 ноября под председательством епископа Евстратия было проведено объединенное собрание Сумского Епархиального Совета и собора старцев Глинской пустыни в составе настоятеля архимандрита Тавриона, духовника обители иеросхимонаха Серафима, казначея иеромонаха Модеста и эконома иеромонаха Михаила, на котором движимые братской любовью и послушанием единодушно постановили отменить в Глинской пустыни нововведения о.Тавриона, а настоятелю решать все вопросы совместно со старцами. В монастыре завели даже журнал для записи решений, принятых на совещании старцев. Но жизнь в обители не нормализовалась. Западная ориентация в действиях о.Тавриона продолжала проявляться. Отец Серафим (Романцов) вынужден был поехать к Святейшему Патриарху и просить о смене настоятеля. 13 января 1958 года настоятелем Глинской пустыни опять назначили архимандрита Серафима (Амелина), а архимандрит Таврион (Батозский) указом Святейшего Патриарха был переведен в Почаевскую лавру.
К этому времени многотрудный старец архимандрит Серафим (Амелин) уже угасал. Пятнадцать лет был он во главе духовного вертограда и не только собрал, но и приумножил братию Глинской пустыни, во всей полноте возродил старчество и древний устав обители, внутренне и внешне украсил монастырь, создал все условия для духовной и материальной помощи богомольцам…»
А вот другое свидетельство. Архимандрит Рафаил (Карелин) в своих воспоминаниях о Глинском старце схиархимандрите Серафиме (Романцове), в частности, пишет: «Отец Серафим придавал очень большое значение преемственности монастырской жизни, включая устав богослужения, ежедневную исповедь, откровение помыслов и т.п. Он рассказывал, что когда архимандрит Таврион (Батозский), назначенный настоятелем Глинской пустыни, стал вводить новый устав, читать какие-то составленные им или неизвестно откуда взятые молитвы, то это вызвало недоумение и недовольство братии монастыря. Это нарушило монастырскую традицию. И потому, несмотря на подвижническую жизнь отца Тавриона, Глинские старцы принуждены были просить Святейшего Патриарха Алексия I о замене настоятеля (что тот и исполнил). Этим была сохранена традиция монастыря, заложенная с его основания, и духовная преемственность, носителями которой являлись глинские старцы» (Тайна спасения. М., 2002. С. 292).
Таковы мнения двух Глинских старцев-подвижников об архимандрите Таврионе.
…После Глинской пустыни о.Таврион служил непродолжительное время в Почаевской лавре, затем в Уфе, а в 1962 году по ходатайству Никодима (Ротова), тогда епископа Ярославского, переводится в Ярославскую епархию. В 1969 году архимандрит Таврион переезжает в Спасо-Преображенскую пустынь под Ригой (Елгава), где становится духовником. В это время Пустыньку под Ригой начинают посещать многие верующие, особенно из Москвы.
Нынешние обновленцы-реформаторы постоянно ссылаются на литургическую практику архимандрита Тавриона как на пример нетрадиционного отношения к православному богослужению, якобы требующему постепенной модернизации. Так, священник Георгий Кочетков пишет: «Вспомним… хотя бы о.Тавриона Батозского, глубоко по духу православного и в то же время открытого к католической и протестантской традициям и, главное, к живым их носителям. Эта открытость позволяла ему и поставить в храме католическую статую, и даже в ряде случаев причащать тянущихся и приходящих к нему инославных, ничего особенного от них не требуя, кроме обычного для всех личностного соучастия на литургии. Этот же дух позволял ему, как и многим другим святым (?), широко использовать на богослужении… современный язык… и свободные молитвенные включения в традиционные чинопоследования» («Православная община», 1994, № 4–5, с. 82). «Он… не стеснялся читать Евангелие по-русски, причащать практически без исповеди, ежедневно и всех»; «Не стеснялся апеллировать к обновленческому опыту, правда, только в личных беседах» («Новая Европа», 1992, № 1, с. 73).
Другой автор в кочетковском журнале «Православная община» (1995, № 2 /26/) вспоминает следующее: «Отец Таврион позволял в богослужении и импровизации: вставлял свои молитвы…»; «Видишь, как мешает батюшке массивная алтарная перегородка летнего Спасо-Преображенского храма; открыты и не закрываются во все время богослужения царские врата и диаконские двери…»; «Ежедневное причащение в Пустыньке, введенное о. Таврионом, многих соблазняло, и пастырей, и пасомых»; «Батюшка прибегал… к общей исповеди»; «Узы любви связывали его со старейшим католическим епископом…»; «Но вместо благодарности за свои труды он получал от некоторых из них (собратьев. - Н.К .) осуждение и ярлыки - “католик”, “обновленец”» (там же, с. 85, 87, 89, 90, 84). В этой же статье рассказывается, как о.Таврион причащал и венчал некоего «католика Антония В.» (Вильгерта, отца священника Владимира Вильгерта, составителя вышеупомянутой книги. - Н.К. ). Однако «после смерти о.Тавриона новый духовник Пустыньки уже не допускал к Чаше Антония» (с. 90).
Из беседы со свящ. Георгием Кочетковым в альманахе «XPICTIAНОС» (1998, VII) мы узнаем, «как в одном из его (о.Тавриона. - Н.К .) храмов стояла католическая статуя Сердца Иисусова» (с. 70). Однако даже жизнеописатели отца Тавриона признают не всегда оправданное, иногда весьма соблазнительное для православных верующих новаторство: «Некоторых подобные вещи смущали, как статуя Святейшего Сердца Иисусова, подаренная католиками и поставленная им в храме у Плащаницы…» (Бездетко Е. Благовестие архимандрита Тавриона // «Православная Москва». 1994. № 16).
По воспоминаниям многочисленных паломников, посещавших в 70-е годы Преображенскую пустыньку, о.Таврион сам любил читать на утрени канон на русском языке. «Этот точный, добротный перевод звучал, увы, очень коряво и, вопреки намерениям о.Тавриона, вовсе не был понятнее славянского текста» (Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации. М., 1999. С. 226).
У читателя, естественно, возникает вопрос: почему столь несомненно высокодуховной жизни архимандрит Таврион имел католические и обновленческие симпатии, проявлявшиеся в его богослужебной практике? Постараемся дать ответ на это.
Что касается католических симпатий, то, скорее всего, они связаны с западноукраинским происхождением о.Тавриона, где униатское влияние оставляло свой отпечаток на церковной жизни, и прежде всего на обрядовой ее стороне, которая запечатлелась в нем с детства.
Обновленческие же симпатии сложились у о.Тавриона в 20-е годы в Москве. По воспоминаниям одного его духовного чада, «отец Таврион… использовал опыт юности, прежде всего Москвы начала 1920-х годов. Он был в ту пору в Москве и ходил по разным храмам. Бывал и в Заиконоспасском монастыре, ценил опыт епископа Антонина (Грановского)… Я со всей ответственностью говорю, что Таврион бывал в Заиконоспасском монастыре на богослужениях Антонина и ценил этот опыт» (Литургия отца Тавриона. Беседа со священником Георгием Кочетковым // ХРICTIAHOC, Рига, 1998, VII, с. 62–63). Вероятно, эти реформаторские богослужения обновленческого епископа Антонина Грановского оказали глубокое впечатление на молодого о.Тавриона. Именно почти весь набор обновленческих новшеств Антонина повторял, спустя сорок лет, о.Таврион при совершении богослужений.
«Помню однажды, - вспоминает о.Георгий Кочетков, - я ему сказал, что с нами вместе приехал баптист. Более того, этот баптист, вдохновленный служением отца Тавриона, тут же пошел причащаться. Я пытался всячески этому воспрепятствовать, но мои усилия не достигли цели. Я просил одну монахиню передать батюшке, что вот этот человек - баптист, он не миропомазан. Матушка все передала отцу Тавриону, а тот просто не обратил внимания и спокойно его причастил. Когда я потом сказал старцу, что этот баптист причащался, сказал с ужасом и пафосом, отец Таврион ответил: “Вы ничего не видели”» (с. 71).
После таких свидетельств непорядочно выглядят упреки редакции альманаха «XPICTIAHOC» и священника Г.Кочеткова в отношении о.Иоанна (Маслова): «Схиархимандрит Иоанн (Маслов) оклеветал архимандрита Тавриона» (с. 55). В чем же тут клевета, господа хорошие, если сами же авторы вашего «XPICTIAHOCA» (Фонд имени Александра Меня в Риге) подтверждают все то, что написано в книге «Глинская пустынь»? Священник Г. Кочетков, например, подтверждает, что «нарекания в адрес отца Тавриона звучали и при его жизни и покойный отец Иоанн (Маслов) всегда был одним из его злопыхателей» (с. 72).
Эти слова известного московского обновленца только лишний раз подтверждают высокое духовное и историческое достоинство книги приснопамятного схиархимандрита Иоанна «Глинская пустынь».
Необходимо сказать и пару слов о священнике Владимире Вильгерте - составителе книги об архимандрите Таврионе. Примерно за год до выхода этой книги в свет помещенное в ней жизнеописание о.Тавриона, автором которого является свящ. Вл. Вильгерт, было напечатано в журнале «Православная община» (2000, № 55), издаваемом свящ. Георгием Кочетковым и его «Высшей православно-христианской школой». Вариант жизнеописания, опубликованный в кочетковском журнале, отличается от жизнеописания, вошедшего в сборник «Вся жизнь - Пасха Христова», наличием двух абзацев, где говорится о том, что «о.Таврион уважительно относился к католичеству», «подмечал достоинства католической церкви-сестры и стремился использовать этот положительный опыт в своем священническом служении», как о.Таврион причащал и повенчал католика - отца священника Вл. Вильгерта, «при этом никакого формального перехода в Православие не было» («Православная община», 2000, № 55, с. 96, 97). Понятно, что эти два абзаца свящ. Вл. Вильгерт не поместил в выпущенную огромным тиражом (12 000 экз.) книгу об архимандрите Таврионе, в надежде, как уже упоминалось выше, «что публикация этого сборника ускорит решение вопроса о канонизации архимандрита Тавриона» (с. 5). Все эти «католические» подробности Комиссия по канонизациипока знать не должна!
Несомненно, архимандрит Таврион был добрым пастырем и поступал вопреки православной традиции, скорее всего, по простоте своей или по неведению . Подобный случай описан у преп. Иоанна Кассиана Римлянина, когда старец по имени Серапион, отличавшийся «древней строгостью в воздержаниии в деятельной жизни, во всем совершенный», по неучености своей погрешил против истинной веры и впал в ересь (Соб. 10, гл. 3).
Этого никак нельзя сказать о злонамеренном реформаторском зуде нынешних обновленцев, которые часто спекулируют на имени о.Тавриона с целью «модернизировать» Православие, русифицировать богослужение, пересмотреть «устаревшие» каноны. Автор этой статьи совершенно не намерен как-то очернить имя о.Тавриона, который остался светлой и любвеобильной личностью в воспоминаниях многих его духовных чад. Но при этом православным верующим необходимо более полно знать о жизни того или иного священнослужителя, если его почитатели поднимают вопрос о канонизации и при этом выпускают книги, где намеренно замалчивают некоторые неправославные аспекты церковной жизни этого человека, чтобы уже после прославления его в лике святых оповестить всех верных чад Русской Церкви, что в святцах появился новый святой, благосклонный к «обновленческому опыту», к экуменической практике, к пренебрежению св. канонами Церкви, симпатизирующий католичеству и т.п.
Обо всех многочисленных католических и обновленческих особенностях в литургической практике архимандрита Тавриона священник Вл. Вильгерт в своей книге не поминает ни одним словом: не пришло еще время!
Хотелось бы, чтобы Синодальная комиссия по канонизации святых действовала впредь более тщательно и осторожно, дабы избежать появления в святцах Русской Православной Церкви весьма сомнительных личностей. В последнее время раздаются голоса, твердящие о необходимости канонизации, например, матери Марии Скобцовой - курящей монахини бердяево-эсэровской ориентации, Варфоломея (Ремова) - тайного католического епископа и одновременно настоятеля общины одного из московских православных монастырей в начале 30-х годов, нижегородского обновленческого священника-реформатора Василия Адаменко или перешедшего в старообрядчество князя-архиерея Андрея (Ухтомского) и иных «подвижников», православие которых находится под большим сомнением.
2002 год
Послесловие редакции:
Приводим отрывок из писем архиепископа Ярославского и Ростовского Михея (Хархарова; † 2005) , опубликованных на сайте«Православие и современность» :
…Враг не переставал мутить среди братии, стали всё больше роптать на то, что настоятель стар, нужно другого, и, когда освободился из ссылки отец Таврион, представители ездили к Патриарху и просили назначить им настоятелем архимандрита Тавриона . Патриарх просьбу удовлетворил. Отец Серафим со смирением принял отстранение от настоятельства, поселился в угловой келье и ни в какие дела не вмешивался. Но он говорил братии: «После меня вам лучше не будет». И действительно, при новом настоятеле архимандрите Таврионе в монастыре пошли такие нестроения, такое недовольство и ропот.
Отец Таврион был постриженником Глинской пустыни, жил в ней до закрытия, будучи послушником, обучался в монастырской иконописной мастерской. После закрытия одно время вместе с отцом Андроником был келейником у епископа Павлина , затем попал в ссылку, где работал художником. По происхождению он из поляков. Может быть, в силу этого у него было стремление к католичеству, или, во всяком случае, симпатия и расположение к католичеству.
Разногласия с братией пошли с самого начала: сначала отец Таврион на окнах храма повесил тюлевые занавеси. Вообще, в храмах не принято вешать на окнах занавеси; в строгом монастыре, где и света-то электрического не проводили, это было воспринято с недовольством братией. Затем отец Таврион изменил порядок: полунощницу стали начинать в 12 часов ночи, как было в прежней Глинской. Однако в прежнее время было братии 700 человек, и одни служили, другие несли другие послушания, а в это время на молодых было возложено послушание и в храме петь, и на работу в поле, и в лес. При таком порядке им совсем мало удавалось отдохнуть. Стали роптать.
Отец Таврион в своих проповедях часто ссылался на Фому Кемпийского. Братия вычитали у святителя Игнатия Брянчанинова, что благочестие по книге Фомы Кемпийского «О подражании Христу» не истинное - это только по разгорячению крови, а не основанное на смиренномудрии, как учат православные подвижники . Пошли обвинения в католицизме отца Тавриона. В монастыре одни стали за настоятеля, другие - против.
В результате делегация поехала в Москву с просьбой снять отца Тавриона. Таким образом исполнились слова отца Серафима Амелина…
Священномученик Павлин (Крошечкин; 1879–1937), архиепископ Могилевский. Родился в Пензенской губернии в крестьянской семье. С 1921 г. - епископ Рыльский, викарий Курской епархии. В 1926 г. был одним из инициаторов и активных участников тайного избрания Патриарха. Арестован, в 1927 г. освобожден. Назначен на Пермскую кафедру, затем на Калужскую, с 1933 г. - на Могилевскую. В 1936 г. арестован. В 1937 г. расстрелян. Канонизирован в 2000 г. Память 21 октября/3 ноября.
Отрицательные оценки книги Фомы Кемпийского «О подражании Христу» святитель Игнатий Брянчанинов давал в письмах, в «Аскетических опытах» («О молитве Иисусовой. Отдел II. О прелести»), в других произведениях.
Первое предложение о канонизации архим. Тавриона (Батозского) (1898–1978), широко известного в церкви исповедника веры, проведшего в советских лагерях и ссылках более 20 лет, подвижника благочестия, возрождавшего церковную жизнь внешне (устроением храмов) и внутренне (проповедью и пастырской работой), прозвучало в Церкви в 1991 году. Тогда православное просветительско-благотворительное братство «Сретение» обратилось с этим предложением в Синодальную комиссию по канонизации святых Русской Православной Церкви. Глава комиссии митр. Крутицкий и Коломенский Ювеналий тогда ответил: собирайте материалы к канонизации.
И сегодня мы можем представить первые плоды этой работы.
Актуальность темы обусловлена явлением опыта жизни и святости новомучеников и исповедников Российских и необходимости исследования и усвоения их опыта борьбы за Церковь, который выразился прежде всего в возрождении и обновлении церковной жизни. В чем же и как именно они явили миру свою святость, и что мы должны унаследовать – т. е. принять и усвоить в своей церковной жизни?
В первую очередь, у нас возникли вопросы к критериям канонизации новомучеников ХХ века, условия жизни и свидетельства которых часто в принципе отличались от обстоятельств жизни христиан первохристианской эпохи, эпохи Средневековья, Нового и даже отчасти Новейшего времени до революции1917 г. Необходимо было выяснить, насколько оправданы сложившиеся критерии канонизации по отношению к новомученикам и исповедникам ХХ века.
В настоящем сообщении мы рассмотрим основания для канонизации архим. Тавриона (Батозского), которые были выявлены нами в его жизни и наследии, а также в свидетельствах о нем.
В качестве источников материалов к возможной канонизации архим. Тавриона (Батозского) нами использовались:
- публикации проповедей архим. Тавриона (в периодике, в интернет-пространстве, отдельных изданиях), а также аудиозаписи неопубликованных проповедей из архива Свято-Филаретовского православно-христианского института (СФИ);
- личные воспоминания архим. Тавриона, его письма из ссылок к своим духовным чадам 1 ;
- опубликованные материалы следственных дел;
- воспоминания, свидетельства и интервью духовных чад архим. Тавриона и посещавших Пустыньку в 1960–1970-е гг. – архим. Виктора (Мамонтова) 2 , свящ. Владимира Вильгерта 3 , свящ. Георгия Кочеткова 4 , игум. Евгения (Румянцева) 5 , В. В. Бибихина 6 , С. С. Бычкова 7 , А. М. Копировского 8 , м. Олимпиады (Иус) и др.
- монографии С. С. Бычкова (2007) 9 и В. А. Костиной (2010) 10 как попытки наиболее целостного обзора жизни и служения архим. Тавриона.
В качестве материалов для исследования нами рассматривались и тексты со стороны критиков опыта архим. Тавриона. Следует упомянуть труд архим. Иоанна (Маслова) 11 , а также публикации журнала «Благодатный огонь» и интернет-портала «Русская линия» 12 . Эти материалы свидетельствуют как об особенностях восприятия духовного опыта архим. Тавриона, так и о разномыслиях в нашей Церкви, в том числе по отношению к прославлению тех или иных новых святых ХХ века.
1. Происхождение критериев канонизации. Вопросы к критериям канонизации новомучеников и исповедников ХХ века
Термин «канонизация» происходит от греч. κανονίζω - регулировать, определять, узаконивать . В Священном писании мы не находим ни понятия канонизации, ни понятия причисления к лику святых, но видим иные, соотносимые по смыслу и духу понятия. Во-первых, понятие признания святости, которая восходит к своему источнику – Богу, от Которого исходит всякая святость 13 . Во-вторых, понятие почитания в народе Божьем (Церкви) тех, кто достиг совершенства (святости) жизни – учителей, наставников: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их». (Евр 13:7). Таким образом «поминание» и почитание наставников предполагало внимание к образу их жизни и кончины, а также подражание их вере. В Апостольских посланиях мы встречаем видение, что все христиане, призванные ученики Христа – святые: «Приветствуйте друг друга лобзанием святым. Приветствуют вас все святые» (2 Кор 13:12) и др. Святой в древней церкви – человек, сознательно ступивший на путь Христа, и этим он уже искупляется и очищается. Очевидно, что в ранней Церкви вопрос о выделении из всех святых каких-то особых святых, т. е. о канонизации отдельных христиан, не вставал.
Критерии и чин канонизации оформляются постепенно, к концу Х века. Это было связано с тем, что уже к началу V века чествования святых церковным народом, первоначально и особенно мучеников, приобрели обширный характер и появилась потребность начать регулировать и контролировать этот процесс во избежание ложных чествований 14 . Так, церковный историк Е. Е. Голубинский выделяет три категории оснований для канонизации в Византийской церкви 15: 1) на основании принадлежности к определенному «классу», к которому по верованию церкви могут принадлежать только святые: патриархи, пророки, апостолы, а также Божия Матерь и св. пророк Иоанн Предтеча; 2) мученики; 3) аскеты (подвижники); 4) иерархи и святители – первоначально принадлежали к 1-му разряду, позже были причислены к последнему. Появляется и критерий чудотворения святыми (до или по их смерти) как сверхъестественное свидетельство о святом Самого Бога 16 .
В ХVII веке при патр. Иерусалимском Нектарии оформляется три основных критерия истинной святости в людях: 1) безукоризненное православие, 2) праведная добродетельная жизнь, вплоть до жертвования жизнью и 3) проявление Богом сверхъестественных знамений и чудес 17 .
От Константинопольской церкви восприняла критерии и чин канонизации и Русская Православная Церковь. В целом в Русской Православной Церкви на протяжение Х–ХIX веков наиболее распространенными чинами святости стали преподобные (монашествующие), святители (епископат) и благоверные князья и княгини (государственные властители). К концу XIX – началу ХХ века институт канонизации в РПЦ достигает сильной степени формализации.
Ситуация с канонизацией в Русской православной церкви меняется в ХХ веке. Это связано с явлением сонма новомучеников и исповедников Российских. С 1989 года канонизацией на Архиерейском соборе патриарха Тихона, «за его исповедническое стояние за Церковь в трудную для нее пору» 18 , начался период канонизации новых святых – новых мучеников за веру. При этом, новые гонения на Церковь после большевистского переворота имели свои особые черты, главная из которых заключалась в том, что их целью было уничтожение церковного духовенства, мирян и всей Церкви любыми средствами как «класса», вследствие чего – отсутствие достоверного суда и следствия, а также фабрикация, вплоть до фальсификации, дел и обвинений. От подсудимого не требовалось отречения от Христа и даже оно ничего не могло изменить, осуждение шло по политическим статьям.
Это показало, что критерии канонизации святых, сложившиеся в Средние века и существующие в настоящее время, недостаточны в отношении к святости новомучеников и исповедников ХХ века. Очевидна девальвация представления о святости вследствие массовой канонизации святых в константиновский период церковной истории без адекватной рецепции этой канонизации церковным народом: на практике факт канонизации того или иного святого практически ничего не меняет в качестве жизни церковного народа. Это происходит в т. ч. по причине того, что канонизация в первую очередь акцентирует внимание на «качестве» и условиях смерти того или иного христианина, но не затрагивает и не раскрывает для нас опыт его жизни и служения Церкви, которому можно было бы подражать. Поэтому в церковной жизни и не происходит унаследования опыта новомучеников, о котором как о желательном говорится в деяниях Архиерейского собора РПЦ 2011 года 19 .
По условиям жизни людей в ХХ веке нельзя канонизировать христиан по наличию или отсутствию почитания подвижника в народе (иногда о новомученике узнавали именно вследствие его канонизации); по наличию или отсутствию дара чудотворений; по архивно-следственным документам ОГПУ-НКВД-КГБ-МГБ – вследствие заведомой ложности многих их них.
Итак, в отношении новомучеников и исповедников российских ХХ века специфика условий их гонений и мученичества заставляет по-новому взглянуть на общепринятые критерии канонизации. Критерий «православности» должен заставить нас всмотреться в подвиг святого, чтобы не только увидеть, прежде всего, пример жизни и поступок по Евангелию в уникальных условиях ХХ века, но и приобщиться этому опыту жизни; критерий чудотворения теряет свою актуальность; народное почитание прежде канонизации также оказывается необязательным (мученики в большинстве случаев оставались неизвестными), но если речь идет об их почитании, то следует говорить о деятельном почитании их церковным народом 20 .
Всё это ставит перед Церковью вопрос о необходимости выявления, рецепции и воплощения новых критериев выявления святости (канонизации).
2. Архим. Таврион (Батозский)
Исходя из этих реалий мученичества и исповедничества в ХХ веке, мы постарались по-новому взглянуть на опыт личного благочестия и исповедничества веры архим. Тавриона, а также рассмотреть свидетельства святости архим. Тавриона в его пастырском служении – литургическом, проповедническом, личном пастырском окормлении, в т. ч. их полемические моменты.
В жизни и деятельности архим. Тавриона о его угождении Богу говорит явление в нем силы Божией, которое проявилось в его словах и делах сверх обычного достойного исполнения своих обязанностей как служителя Церкви. Что же именно?
Архим. Таврион собирал рассеянных чад Божьих с помощью Евхаристии воедино (в особенности это проявилось при его служении в Спасо-Преображенской пустыни под Елгавой (Латвия) с 1968 по 1978 гг.). Отец Таврион собирал Церковь, преодолевая ставшими нормой в советское время раздвоенность, разделения и расколы между людьми, изгоняя из них дух формализма, фарисейства и обрядоверия. По свидетельству многих очевидцев, служение Евхаристии совершалось вместе с ним реальной евхаристической общиной, хотя и собираемой почти каждый день в новом составе. В своем опыте он восстановил дух и смысл богослужения как общего литургического действа, единения с Богом, с Церковью, с ближним, друг с другом. В центре этой общины была Чаша Христова, т.е. Его Тело и Кровь, регулярное (в монастыре – ежедневное) причащение которым, по призыву архим. Тавриона, происходило не ради личного благочестия, а ради вливания в жизнь человека, а через него – и человечества, обновляющих его и окружающий мир духовных сил. «Посмотрите, в каком состоянии мир находится? Кто же хранит его, что люди не взорвали еще друг друга? Чаша Христова! В мир надо вливать божественные силы благочестия и сохранять мир. Если бы чаши не было, то человечество загнило бы в своих страшных, гнусных мерзостях, разврате и т. п. Так вот, верующие! Через вас в организм человечества вливается оживотворяющая, очищающая сила Божия, через ваше усердие к Чаше сохраняется его бытие» – проповедовал архим. Таврион 21 . Каждый день в Пустыньке к Чаше приступало от нескольких десятков до нескольких сотен причастников, практически все, кто участвовал в Литургии в этот день. Потом, по возвращении, многие начинали причащаться не просто регулярно, а вдохновенно, и сохраняли это вдохновение навсегда.
В этом стремлении архим. Таврион в эпоху разрушения и попыток уничтожения Церкви и церковного народа богоборческой властью достигал значительных результатов. Люди меняли свою жизнь в корне, приносили покаяние, преодолевали магическое сознание, научались молитве живой и свободной, по духу, а не по «букве», научались слышать проповедь и находить в ней ответы на свои вопросы; прощали друг друга, исцелялись душевно и физически, переосмысляли церковные реалии, брали ответственность за церковь, преодолевали страх гонений, обретали подлинное вдохновение церковной жизни, приводили к Богу и в Церковь детей и родных, способствовали воцерковлению друзей, научившись сами – научали других.
Архим. Таврион возродил живую проповедь в условиях ее запрета или искажения. Его слово задевало людей, доходило до их ушей и сердец. Архим. Таврион учил верующих людей со-причастности жизни друг друга. Он научал служить Богу и ближнему и быть готовым положить за это свою жизнь. Это приносило конкретный плод в жизни людей – они начинали миссионерствовать, готовиться к пастырскому служению, служить благотворительностью и милосердием, молитвой, принимали иноческие обеты и др., то есть ощущали свою ответственность за Церковь.
Через последовательное собирание Церкви и народа Божьего вокруг богослужения, проповеди и Евхаристии архим. Таврион, на каком бы приходе ни служил, всегда деятельно противостоял расколу в церкви, лжи и неправде богоборческой власти, и вдохновлял на это церковный народ.
Центральным принципом личного пастырского служения архим. Тавриона было возрождение и обновление достоинства людей в духе любви ко Христу. Как пастырь он действенно способствовал буквальному воскрешению человека при его жизни. Он знал как никто другой, насколько ХХ век унизил человека – через революции, войны, гонения. Ради возрождения достоинства и «самостояния» человека он говорил: вспомни, что за тебя Христос умер, так как ты живешь? Живи достойно Христа, Который умер за тебя – и человек начинал духовно выпрямляться. Это достигалось через их реальное покаяние и обретение в своей жизни служения Богу и ближнему. «…В храме – крестятся, дома – дерутся, и за три дня из такого твердокаменного утеса он делал людей, – вспоминает А. М. Копировский, – …не личными беседами, не угрозами, а той… духовной обстановкой, которая была в пустыньке. Эти люди начинали улыбаться, добреть, вступали в беседы. Вдруг становилось понятно, что церковь – это не только храм, а храм – не самозамкнутая система, и в храме возможно живое творчество» 22 . Отец Таврион вдохновлял человека, вводя его в пространство, где Бог был не помощником в житейских трудностях, а Тем, с Кем общаются, перед Кем «ходят» – это давало силы на то, чтобы не просто перетерпевать советскую власть, а жить по-божески и по-человечески даже в условиях богоборчества.
Интересно, что в отношении архим. Тавриона остаются действительными и ранее известные («традиционные») критерии канонизации. Так, он явил образец праведной жизни:
- в постоянной проповеди Святого Евангелия;
- в прозорливости, исцелениях и чудотворениях, совершаемых по его молитвам, засвидетельствованных многими людьми;
- в добродетельной, праведной жизни;
- в исповедании безукоризненного православия, несмотря на ложные обвинения в «прокатоличестве» и т. п., и в стоянии за православную христианскую веру даже до крови.
Один из случаев прозорливости архим. Тавриона, о котором вспоминает матушка Олимпиада (Иус): «Когда я в первый раз зимой приехала в Пустыньку, и вошла в храм, то поразило меня благолепие – горело много свечей, живые цветы в плошках, в вазах, пол устлан коврами и дорожками. Я в душе воскликнула: «Как он любит Бога!» А батюшка вышел со словами: «Как мне Его не любить? Думал ли я, что вот здесь служить буду?» И привел примеры из своей жизни: как был подо льдом, как был в заключении возле тачки с землей и взывал к Господу о помощи, и другие. «А теперь, как видите, стою у престола».
Была Страстная седмица, и батюшка никого не принимал, я стала волноваться, что уеду без ответа, и опять слышу слова с амвона: «У нас еще никто не уезжал не утешенным». По молитвам батюшки всё разрешилось благополучно».
Кроме того, архим. Таврион почитался многими православными людьми, как из интеллигенции, так и из простого народа, как угодник Божий еще при жизни.
Архим. Таврион (Батозский) мог бы быть канонизирован в лике священноисповедников. С другой стороны, в традиции Церкви есть и другая категория прославления – «почитаемый усопший», как доктор Федор Петрович (Фридрих-Иосиф) Гааз (+1853), которого еще при жизни в народе называли «святым доктором», архим. Серафим (Тяпочкин) (+1982), архим. Иоанн (Крестьянкин) (+2006), прот. Александр Мень (+1990), прот. Павел Адельгейм (+2013) и др.
В связи с опытом собирания материалов к канонизации о. Тавриона можно акцентировать вопрос о критериях итога церковной жизни в целом и определить новые универсальные принципы канонизации. Эти критерии могут быть полезны как мерило жизни «Церкви верных» (выражение исповедника веры С. И. Фуделя) – не после их кончины, а сейчас, подобно тому, как ап. Павел называл всех верных «призванными святыми».
Подводя итог, можно сказать, что материалы для канонизации архим. Тавриона позволяют выявить такие качества жизни членов Церкви, которые помогают показать их святость как норму, а не нечто исключительное.
___________________
1 Таврион (Батозский), архим. Письма к детям из уз // Православная община. № 25 (1995). С. 88–92; Его же. Чудесное избавление от смерти в 1920 году // Православная община. 1991. №1. С. 53–60; Его же. Записка о Глинской пустыни // Христианос. 1998. VII. С. 54–60.
2 Виктор (Мамонтов), архим. О евхаристическом возрождении // Материалы Международной богословской конференции «Приход в православии» (Москва, октябрь1994 г.). М., 2000. С. 127–136; Виктор (Мамонтов), архим. Отец пустыни. // Сердце пустыни. М., 2001. С. 39–49.
3 Вильгерт Владимир, свящ. Воспоминания об отце Таврионе Батозском // Православная община. 2000. № 55. С. 90–114.
4 Литургия отца Тавриона. Беседа со священником Георгием Кочетковым . // Xристианос. 1998. VII. С. 61–74.; и др.
5 Евгений (Румянцев), игум. Воспоминания об архимандрите Таврионе (Батозском). Часть 1. Режим доступа: http://www.pravoslavie.ru/arhiv/050818105609 (дата обращения 31.05.2011); Часть 2. Режим доступа: http://www.pravoslavie.ru/arhiv/050824125931.htm (дата обращения 31.05.2011).
6 Бибихин В.В. Старец Таврион // Наше положение: Образ настоящего / О.А. Седакова, В.В. Бибихин и др. М.: Издательство гуманитарной литературы, 2000. С. 226–241.
7 Бычков С.С. Страдный путь архимандрита Тавриона. М., 2007.; и др.
8 Копировский А.М. Последний из «могикан». Воспоминания об архимандрите Таврионе (Батозском) // Кифа. 2004. №9 (24). С. 10–11.
9 Бычков С.С. Страдный путь архимандрита Тавриона. М., 2007.
10 «Богом моим пройду стену...»: подвиг исповедничества архимандрита Тавриона (Батозского). Пермь, 2010.
11 Иоанн (Маслов), архим. Глинская пустынь. История обители и ее духовно-просветительская деятельность в XVI–XX вв. М., 1994.
12 Каверин Н. Кто добивается канонизации архимандрита Тавриона (Батозского)? // Благодатный Огонь. 2008. № 9. Режим доступа: http://www.blagogon.ru/articles/246/ (дата обращения 31.05.2011); Каверин Н. Сверхчастое причащение и обновленчество // Благодатный огонь. 2007. № 16. Режим доступа: http://www.blagogon.ru/articles/144/ (дата обращения 31.05.2011); и др.
13 Святой // Словарь библейского богословия. / Под ред. К. Леон-Дюфура. Киев, 2003. С. 1007.
14 Ювеналий, митр. Крутицкий и Коломенский. О канонизации святых в Русской Православной Церкви. С. 41–42.
15 Голубинский Е. Е. Цит. соч. С. 13.
16 Голубинский Е. Е. Цит. соч. С. 16.
17 Там же. С. 28.
18 Ювеналий, митр. Крутицкий и Коломенский. Об отношении Церкви к подвигу мученичества. Доклад на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви 25 марта 1991 года // Канонизация святых в XX веке. М., 1999. С. 121.
19 «Быть по духу верными наследниками новомучеников и исповедников, твердо стоять в подвиге жертвенного свидетельства истины». (О мерах по сохранению памяти новомучеников, исповедников и всех невинно от богоборцев в годы гонений пострадавших. Документ принят 2 февраля 2011 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.patriarchia.ru/db/text/1400907.html (Дата обращения 15.02.2013).
20 Так, прот. Георгий Митрофанов отмечает: «Почитание каким народом мы должны учитывать? Мы довольно рано поняли, что нам придется, не опираясь в большинстве случаев на почитание подвижников церковным народом, не имея свидетельств чудотворений, открывать для Церкви тех подвижников, которых народ забыл, не мог не забыть в предшествующий период. При этом мы понимали, что должны будем проявлять очень большую осторожность и тщательность в работе, чтобы не допустить прославления тех, кто этого не достоин» (Протоиерей Георгий Митрофанов о канонизации святых в XX веке // Россия в красках [Электронный журнал]. Осень 2006. № 8. Эл. ресурс. Режим доступа: http://ricolor.org/journal/8/1/2/ (Дата обращения 23.03.2012)).
21 Вся жизнь – Пасха Христова. Архимандрит Таврион (Батозский). Жизнеописание. Воспоминания духовных чад. Проповеди / Сост. свящ. Владимир Вильгерт. М., 2001. С. 127.
22 Копировский А. М. Последний из «могикан». Воспоминания об архимандрите Таврионе (Батозском) // Кифа. 2004. № 9 (24). С. 11.
В зимнее время паломников в пустыньке было немного, да и слух о ней еще не раскатился по всей стране, поэтому каждый мог рассчитывать на аудиенцию у отца Тавриона. Как только я на третий день попал в приемную, мысли прояснились.
Я огляделся: за спиной батюшки стоял небольшой сервант, на стенах висели фотографии и картины. Посредине, разделяя нас, широкий стол. Батюшка сидел напротив на стуле, я - на диване. - Рассказывайте, что вас привело сюда? Я удивился вопросу. Впервые за все время пребывания в пустыньке у меня появилась возможность вблизи разглядеть его: во время нашей беседы он заклеивал конверты и подписывал открытки. Передо мной сидел кряжистый, седобородый старец в скуфье и черном подряснике. Меньше всего его можно было назвать стариком, хотя уже тогда ему было около восьмидесяти. Глаза лучились. В них сверкали искорки доброго веселья. Странно было наблюдать его сидящим - в храме он все время находился в движении. Сейчас, изредка поглядывая на меня, он терпеливо ждал. Я задумался: действительно, а зачем я приехал сюда? Неожиданно внутри что то прорвалось, разрушая недоверие, - я вдруг увидел перед собой человека, которому могу рассказать все без утайки. Я заспешил, как бы стремясь наверстать упущенное, рассказал о своем страхе - я боялся, что в случае конфликта с властями - а поводов к тому было предостаточно - меня, как верующего, могут упрятать в психбольницу. Таких случаев в те годы было множество.
Как мне отвечать на допросе, если спросят, верующий я или нет?
Отвечайте, что вы - христианин,
Он на минуту оторвался от конвертов, взглянул на меня, и тут же последовал четкий ответ,
Вы не должны страшиться, ибо Господь сказал, что того, кто исповедует Его перед людьми, Он исповедует перед Отцом.
Я все же его задал и второй вопрос, несмотря на то, что он был более болезненным для меня. Последовал ответ, над которым не перестаю размышлять и по сей день: - Постарайтесь не впадать в более тяжелый грех! Он не осудил меня! Я всегда жестоко осуждал себя, а он даже не напомнил мне о необходимости воздержания. Тогда, я помню, его ответ необычайно утешил меня. Словно тяжелый груз, годами тяготевший надо мною, упал с плеч. Батюшка быстро поднялся, вышел и вскоре вернулся, протянув мне несколько денежных купюр, скрепленных канцелярской скрепкой. - Зачем? - воскликнул я. - Пригодится. Вы же трудились, и мне сказали, что добросовестно. Берите. Прощаясь, он встал и благословил меня. Быть может, он еще что-то говорил; кажется, приглашал приезжать. Я был настолько ошеломлен, что уже ничего не воспринимал. Первый совет батюшки пригодился мне на третий день после возвращения из пустыньки. Я был вызван на допрос, и в числе многочисленных вопросов прозвучал и тот, которого я страшился. - Да, я православный христианин, - ответил я, памятуя совет старца. За это время мне пришлось многое пережить: страхи, отчаяние, слежку. И все-таки, когда все осталось позади, я понял главное отец Таврион тот самый человек, которому я могу целиком довериться. Не прошло и двух месяцев, как меня вновь потянуло в пустыньку, захотелось еще раз увидеть его. Я словно переболел тяжелым недугом, и в моем исцелении была его заслуга. ...... Во время моего летнего приезда также пришлось немало потрудиться: я возил щебень на дорогу, ведущую к пустыньке, колол дрова, выкосил траву в саду, но два праздничных дня мы все же отдыхали. В Москве, когда я собирался ехать в пустыньку, друзья просили выяснить один щекотливый вопрос. Зимой 1974 года в Киеве был арестован Владимир Вылегжанин,один из наших друзей, по обвинению в антисоветской деятельности. При обыске было изъято много книг, в том числе и религиозных. Попала в руки чекистов и записная книжка нашего друга. Немало помог следствию и он сам - подробно рассказывая о том, где и у кого бывал в Москве и у кого получал ту или иную литературу. Начались повальные допросы, поскольку круг друзей арестованного был велик. Один из вызванных, не имевший никакого отношения к «антисоветской деятельности», давал арестованному читать книги религиозного содержания, которые попали в руки чекистов. На допросе он признал, что действительно давал читать Вылегжанину религиозную литературу. А поскольку не все книги принадлежали ему, то он чистосердечно рассказал, у кого какую книгу брал. Естественно, что и эти люди, в свою очередь, были вызваны на допросы и, раздосадованные, решили поговорить с приятелем всерьез. Он, к сожалению, никак не мог уяснить, в чем же его обвиняют. Защищаясь, ссылался на слова Евангелия: - Не заботьтесь, как или что сказать, ибо вы не будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас. Ребята, встретив столь оригинальную трактовку евангельских слов, опешили. Потом по моей инициативе решили также действовать согласно Евангелию. Призвав несколько человек из числа верующих, мы провели соборную беседу с провинившимся, поскольку он не внял увещаниям близких друзей. Ничего хорошего из соборного обсуждения не получилось. Время было тревожное: дело, которое возбудило КГБ, не было завершено, и многим еще предстояли допросы. В результате увещаний все перессорились, а виновник никак не хотел уяснить, в чем же он не прав. И даже доказывал, что на допросах лгать грешно. Последний аргумент поверг всех нас в уныние. Эту проблему по просьбе друзей я изложил отцу Тавриону. Он внимательно выслушал, потом кратко высказался: - Проще надо быть! А вечером на проповеди я услышал развернутый ответ. Вот смысл того, что я услышал: - Не учительствуй до тех пор, пока сам не станешь светом. Иначе возникает взаимное раздражение. Не проповедуй, пока сам не стал светом, иначе опять-таки возникает только взаимное раздражение. В первую очередь эти слова относились ко мне, как инициатору и более других пострадавшему на допросах. Вторая проблема была связана с тогдашним запрещением в священнослужении отца Дмитрия Дудко. События разворачивались так, что я стал невольным свидетелем мучений, которые отец Дмитрий претерпел в течение недели, последовавшей за его запрещением. Надломившись еще во вр емя своего первого заключения после войны, он был сокрушен страхом. Передо мной в те дни предстал насмерть перепуганный человек, мечущийся из угла в угол. Приходили разные люди, давали противоречивые, часто взаимоисключающие советы. Он цеплялся за все. То писал прошения на имя патриарха, то открытые письма к западной общественности, то обвинял, то обличал, то испрашивал прощения. Меня все увиденное потрясло. Я мучительно пытался разобраться в происшедшем. Перед праздником Преображения, когда я колол дрова, отец Таврион, прогуливаясь, подошел ко мне. Я рассказал ему о своих переживаниях. - Молчать надо, молчать, - грубовато ответил он. Тогда я не понял смысла этих слов. Хотя позже понял - когда не можешь понять человека, лучше всего покрыть все, что он делает и чему ты стал невольным или вольным свидетелем. Хотя бы до той поры, пока не откроется все тайное и не станет явным и для тебя, и для окружающих. В то время у отца Тавриона еще была возможность в часы отдыха изредка прогуливаться по обители. Еще не нагрянули толпы паломников, как в последние годы жизни, когда он уже не мог выйти из кельи. Часто летом, отдохнув после обеда, он выходил погулять. Кстати, в одну из таких его прогулок я сфотографировал его, хотя для этого пришлось просить разрешения владыки. Наша беседа закончилась следующим советом: - Вот ты тщишься исполнять молитвенное правило - это хорошо. Будь милостив к брату, согрешившему против тебя, и больше угодишь Господу, нежели исполнением правила. Четвертый раз в том же, 1974 году, мне удалось выбраться в пустыньку в начале декабря. Прожил почти неделю. Мы трудились, благоустраивая дорогу. Я немного плотничал, часто бывая у отца Тавриона, подолгу беседуя с ним. Паломников было немного, и он мог уделять мне достаточно времени. Многое из новейшего периода Русской Церкви мне было непонятно. Мы, недавно пришедшие в Церковь и не имевшие корней, узнавали о новых мучениках Русской Церкви от стариков и бывших лагерников. Публикации 60-х годов о сталинских лагерях в «Новом мире» знали чуть ли не наизусть. Но в них рассказывалось в основном о ленинских кадрах, пострадавших от жестокости Сталина. Уже распространялись в списках «Колымские рассказы» Варлама Шаламова, но и в них почти ничего не говорилось ни о епископах, ни о священниках, ни о мирянах. В феврале 1974 года, когда по Би-би-си начали читать «Архипелаг ГУЛАГ» и сквозь глушилки удавалось все-таки ухватывать хоть немного, я с досадой обнаружил, что и Солженицын ничего не рассказывает о мучениках-христианах. Это было вдвойне удивительно: Русская Православная Церковь первой приняла на себя удар большевиков. Концлагеря беспрерывно пополнялись узникамихристианами. Отец Таврион, также слушавший по радио чтение «Архипелага», говорил, когда упоминался тот или иной лагерь: - В Мариинских лагерях бывал. Это почти в самом начале... Я хотел понять, почему страдания христиан в сталинских лагерях ускользнули от внимания писателей, почему те славные героические времена никак не отразились на церковной жизни наших дней. С этими вопросами я приходил к отцу Тавриону. К тому времени я уже немного знал о тяжелом положении Русской Церкви: - Ты еще не знаешь, в каком положении находится наша Церковь,» - с горечью сказал он. - Знаю! - гордо ответил я. - Ты еще и половины не знаешь, - отрезал отец Таврион. С того разговора прошло 30 лет, и лишь теперь я понимаю, насколько он был прав. Уже после его смерти в начале 80-х годов после очередного обыска я побывал в Вологде у архиепископа Михаила (Мудьюгина). «Православная Церковь больна!» - воскликнул он во время разговора. Но и тогда я не представлял серьезности и глубины поразившего нашу Церковь кризиса. Лишь в годы свободы, когда открылись архивы КГБ и ЦК КПСС, когда вырвались на свободу деструктивные силы, дремавшие внутри церковных структур, когда часть епископата и духовенства устремилась к накопительству земных богатств, картина и глубина болезни приобрели явные очертания. Отец Таврион постоянно напоминал о необходимости пристального изучения Евангелия, словно именно в нем я мог найти ответ на мучившие меня вопросы. Я уходил неудовлетворенным, но принялся изучать Евангелие. Молитвенное правило, которое он дал мне, состояло из ежедневного чтения Евангелия на русском языке. Со временем я понял глубину его совета - на самом деле Священное Писание обращено к душе каждого верующего. Оно не устарело - нет более современной книги, в которой содержатся ответы на самые животрепещущие вопросы. Помню, как в то время жадно читал и конспектировал духовную литературу, попадавшую в руки. Книги доставал с большим трудом. И все же начал собирать духовную библиотеку. У друзейбукинистов попадались как дореволюционные, так и парижские издания. Естественно, что продавались они из-под прилавка. Я изучал толкования блаженного Феофилакта Болгарского, творения преподобного Симеона Нового Богослова, епископа Игнатия Брянчанинова, епископа Феофана Затворника, книги отца Александра Меня, выходившие в Брюсселе под псевдонимом Эммануил Светлов. Огромное, незабываемое впечатление произвела на меня книга А. В. Карташева «Вселенские соборы». Я приобрел ксерокопию этой книги и жадно принялся изучать. Многое открылось не только в области церковной истории, но и в сегодняшнем положении Церкви. С огромным внутренним сопротивлением я начинал понимать, что положение Церкви не только в наши дни, но и всегда было трагическим. Даже в лучшие эпохи она была окутана тьмой. Пророческие слова Христа, сказанные ученикам: «Если люди ненавидели Меня, то будут ненавидеть и вас», - не укладывались в голове. Подобно современникам, я полагал, что люди, называющие себя христианами и пребывающие в лоне Церкви, должны быть святыми. Сталкиваясь с невежеством, цинизмом, ханжеством, я в недоумении отступал. Карташев помог мне понять слова святого Иоанна Богослова: «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Он сумел показать тьму не только внешнюю, но прежде всего церковную и около церковную, в которой вопреки всем, горели светильники: христианские святые. Я наконец понял, почему именно в Церкви такое количество бесноватых, ханжей и просто сумасшедших. Мир их не принимает. Происходит жестокий отбор - общество вышвыривает не умеющих приспособиться. А Церковь не вышвыривает никого. Она принимает всех. Поскольку советское общество полностью забыло о милосердии и поражено безумием, то сумасшедшие сосредоточиваются в Церкви, ибо им больше некуда идти. Вторая книга, взволновавшая меня, - «Тайна святых» эмигранта-парижанина Петра Иванова. Эту книгу я прочитал в «слепых» фотокопиях и законспектировал. Многое тогда претило в его рассуждениях, но основная мысль - что дух Антихриста действует внутри Церкви начиная с первых дней ее существования, - многое объяснила. Помню, ко мне книга попала только на неделю, на маленьких, карманного формата фотокарточках. Читал ночами. Эти книги, а также то, что я увидел в пустыньке, постепенно многое разъяснили. Я начал понимать и то, что в жизни Церкви, как и в жизни человека, времена благоприятные сменяются неблагоприятными. И, как это ни парадоксально, именно неблагоприятные времена часто очищают Церковь. В начале семидесятых годов Церковь переживала времена благоприятные. Отец Таврион понимал это и старался сделать как можно больше. Он понуждал спешить и нас. Мы обсуждали с ним новости, которые узнавали по радио. На проповедях он часто говорил об услышанном. Именно тогда я услышал его реакцию на интервью архиепископа Питирима (Нечаева), данное им в зарубежной поездке осенью 1974 года, а затем опубликованное АПН, в котором почтенный архипастырь утверждал, что совсем необязательно крестить младенцев и преподавать детям Закон Божий. А также добавил, что православным христианам в СССР необязательно заниматься благотворительной деятельностью. На следующий день отец Таврион разразился гневной проповедью. В основу были положены слова евангелиста Иоанна об истинном пастыре: «...Некоторые носят высокие шапки (намек на митру. - С. Б.), но все равно, кто перелазит чрез ограду, тот вор и разбойник...» Подобных слов о епископе мне не доводилось слышать даже от отца Глеба Якунина, с презрением относившегося к советским епископам. Поразила проповедь отца Тавриона и на евангельское чтение, повествующее о входе Господнем в Иерусалим: «Сейчас те, кому надо говорить, - молчат, и потому вопиют камни. Священники, епископы, миряне - молчат. А может ли Господь позволить, чтобы не проповедывалось Его слово? - Нет...». Именно в те годы выступали в защиту верующих академик Сахаров и участники Демократического движения, которые не считали себя христианами. Между двумя поездками я написал ему письмо и передал с паломниками. Меня волновал вопрос о молитвенном правиле: отец Таврион советовал вместо положенных по молитвеннику утренних и вечерних молитв прочитывать главку Евангелия и главку Посланий. С оказией я послал ему попавшую в мои руки переписку архиепископа Ермогена (Голубева) с патриархом Алексием, а также его письма к патриарху Пимену и ответы архиепископа Алексия (Ридигера), которые тот писал по поручению патриарха. Отец Таврион также с оказией прислал ответ: «Мир вашему спасению! Дорогой Сергий! Письмецо получил, благодарю. Относительно правила, то оно имеется у Вас. Приумножать его не торопитесь, а, во-первых, при всем старайтесь иметь мирность духа, то есть при успехах не успокаиваться и при неудачах не горевать. В первом и втором будем водиться хождением перед Богом. Это ценное сознание мы должны иметь всегда, чувствовать его и водиться им, то есть всегда умными очами зреть Бога. Это упомянутое Вы найдете во всех указаниях о духовной внутренней жизни. Будет время для чтения, то используйте его для чтения духовных и полезных книг, и Вы будете расти. Относительно второго, то я был ознакомлен еще в то время, и теперь это как наследие истории. В будущем это будет иметь значение для историка, а теперь нам все это переживать в терпении и молчании. То, что необходимо и всегда доступно нам, то это любовь к Богу и подвиг высоконравственной личной жизни для каждого из нас, как христианина и сына Церкви. Будем в этом преуспевать. Ваш богомолец и доброжелатель А. Т.
Из книги Бычкова Сергея Сергеевича «СТРАДНЫЙ ПУТЬ АРХИМАНДРИТА ТАВРИОНА», Предисловие автора к книге.
Совсем другой человек был архимандрит Таврион. Он был своего рода гигант. Специалист, знаток человека. Я его один раз только видел, поэтому была такая дистанция. Этот многострадальный человек, Таврион, сидел в лагерях, в ссылке, только в конце жизни его оставили в покое, и его отправили в Латвию. Много больных было, которых он просто словом излечил, простым советом. Приходили с самыми обыкновенными вопросами. Я помню, кто-то приехал из России и из толпы спросил: "Батюшка, а купить мне машину или нет?" Человеку, может, казалось - а может быть, это грех? И Таврион ответил: "Ну купи, если деньги есть!" Да... И я у него спросил... ну, что я собираюсь ехать на Запад... как вы думаете, это хороший шаг или нехороший? А он мне говорит сразу: "Эх, вы, литераторы! Вы все ищете, где легче!" И так мы стали немножко говорить, он выслушал меня, и разговор пошел более серьезный. И я не хочу говорить, о чем был этот разговор, но я все-таки был потрясен его открытым ответом. И еще... Я хотел для монастыря оставить немножко денег, пожертвовать, а он сам взял деньги, большую сумму, дал мне, и сказал: "Нет, нет, от вас я не беру, вам они нужны будут. Очень скоро". И вы знаете, что случилось? Когда я вернулся в Эстонию, через три дня умер мой отец, и через неделю я потерял свою пенсию, которую мне несколько лет платили по болезни. И остался абсолютно без средств....
Еще мне вспоминается один человек сильного духа, который говорил мне о своих испытаниях. Это отец Таврион, тоже русский человек. Десять или пятнадцать лет тому назад я встретил его в Латвии, в маленькой пустыньке, где он жил в одиночестве. Он сидел передо мной, человек моего поколения; в его глазах светились благодарность и изумление, и он мне сказал: "Вы себе не можете представить, как непостижимо добр Бог был ко мне! В период революции, когда священников не допускали ни в тюрьмы, ни в лагеря, Он избрал меня, не только недостойного, но совсем неопытного священника, и послал меня на служение туда, где была самая большая нужда. Меня арестовали, я год провел в тюрьме и последующие двадцать шесть лет - в лагере, среди тех самых людей, которым я был нужен, которым был нужен Бог, был нужен священник..." Все, что он вынес из своих невзгод, - это безмерная благодарность Богу, Который избрал его. Чтобы он был распят в жизнь другим....
Антоний, митрополит Сурожский. О стоянии в вере // Журнал Московской
Патриархии. М., 1997. №9 (ЖМП).
...Обещание Божие,
как говорится в Писании, непреложно, неизменяемо, неизменно.
Если Господь нам
сказал, то непременно будет. Но нам важно это ожидание. Есть
известная притча об Антонии Великом, когда он 40 лет молился
Господу: «Господи! Вот я стою 40 лет и не чувствую, что Ты рядом со
мной». А Господь ему говорит: «Я, Антоний, 40 лет стою у тебя за
спиной и радуюсь твоему терпению, радуюсь твоей любви, твоей надежде
на Мое присутствие».
Вот нам важно
уметь радоваться ожиданию. Уметь этому радоваться. И это напоминает
мне одно событие в моей жизни. Был такой замечательный человек –
архимандрит Таврион, он жил под Ригой в маленькой пустыньке, и
множество людей в 1970-х годах съезжались туда получить его
благословение, наставление и т.д.
Прошло уже лет 5
моего диаконского служения, и никак все не рукополагают во
священника. Еще год… и вот еще 12 лет прошло после этого. И я
сетовал: «Батюшка, – говорю, – так и так, все вроде хорошо, жена,
дети, все здоровы, все слава Богу, да вот никак не рукополагают».
А он сказал
слова, которые я запомнил, и чем дальше, тем больше осознавалась эта
мысль: «А вы ожидайте с радостью! Ожидайте с радостью!»
И в этом
глубокая мудрость этого замечательного старца: это радость события,
которое непременно будет, – но тогда, когда окажется, что наше
сердце будет к этому готово. Вот поэтому так важно нам не впадать в
уныние. А то, что еще не произошло, – в этом и есть наше первое
доверие к Богу. Если Господь сказал: Я дам вам радость, которую
никто не отнимет от вас, Я дам вам то, что утолит вашу жажду, и из
вас будут течь реки воды живой, – это непременно будет, и слышать
это обещание уже наполняет радостью. Это особое духовное усилие
связано со смирением и доверием…
Протоиерей Александр Борисов Проповедь на Вознесение 24.05.2001 г.
С 1931 г. начались мытарства о. Тавриона по советским тюрьмам и
лагерям. Сначала - строительство Беломоро-Балтийского канала, затем
- Березниковский гигант советской химии под Соликамском и, вероятно,
шахты Инты.
В 1935 г. о. Таврион оказался на свободе, но уже в 1940 г. был
арестован снова и приговорен к 15 годам лишения свободы. После
освобождения (в 1947 г. или в 1953 г.) о. Тавриона сослали в
Казахстан, в Кустанайский край. В 1956 г. обвинение с него было
снято, и его восстановили в правах. В том же году архиепископом
Иоанном (Лавриненко) он был принят в штат Пермского кафедрального
собора. А вскоре о. Таврион вернулся в Глинскую пустынь, где начинал
свой иноческий путь.
В 1957 г. настоятель пустыни архимандрит Серафим (Амелин)
обратился к архиерею с прошением освободить его от настоятельских
обязанностей (ему в то время было уже 84 года). Вместо него и по его
благословению настоятелем был избран о. Таврион. Для окончательного
решения этого вопроса о. Серафим (Романцов) ездил в Москву,
встречался со Святейшим Патриархом Алексием I и тот обещал назначить
архимандрита Тавриона глинским настоятелем.
Однако в должности настоятеля о. Таврион пробыл менее года. Его
образ управления обителью, его нововведения оказались
противоречащими традициям и уставу пустыни, что естественно вызвало
недовольство как братии в целом, так и совета старцев обители. Были
приняты меры к тому, чтобы убедить нового настоятеля не менять уже
установившихся в монастыре порядков, но успехом они не увенчались.
Кроме того, в действиях о. Тавриона, по свидетельству
схиархимандрита Иоанна (Маслова) прослеживался в то время некий
католический уклон, для братии обители совершенно неприемлемый. По
этой причине о. Серафиму (Романцову) вновь пришлось ехать в Москву к
Патриарху и просить его о смене настоятеля...